погладив кого-то из детей по щеке, но никогда не по голове: она питала отвращение к блестящим от масла волосам, от которых оставались жирные пятна на руках.
Кормилицы боялись таких осмотров и передали свои страхи близнецам. Дети каменели перед этой величественной незнакомкой, увешанной драгоценностями, с огромным париком из косичек, на котором возвышалась священная кобра. Они точно знали, что стояли перед Царицей, почти богиней, но даже не подозревали, что она была их матерью. Впрочем, понятия «папа», «мама», «родители» не имели для них смысла: это были слова, которых они никогда не слышали, и люди, которых они никогда не видели. Фактически о семье они знали только как о фратрии[11]: «брат», «сестра».
– Александр – это мой брат, – говорила девочка.
– Да, Птолемей Цезарь тоже, – отвечала кормилица.
– Его зовут не Птолемей, – возражала девочка. – Его зовут Цезарион.
– Как хочешь…
– И Александр мне менее родной брат, чем Цезарион.
– Да нет же, наоборот.
– Няня, ты врешь! Цезарион мне больше брат, потому что он станет моим мужем!
Сиприс только вздыхала: как объяснить это ребенку? Жизнь царей настолько сложна! В самом деле, если ничего не изменится, то Цезарион, греческий наследник фараонов, должен будет жениться на принцессе. Однако для малышки он был братом только наполовину, поэтому брак с Александром стал бы самым настоящим кровосмешением с целью создания более «качественной» династии. По крайней мере именно так полагали обе кормилицы, которые втайне от всех это обсуждали и лелеяли мечту поженить между собой близнецов; по их мнению, следовало подчиняться воле богов: разве не для того они послали Царице эту прекрасную пару, чтобы мальчик и девочка вместе заняли трон? К тому же Исида и Осирис[12] тоже были близнецами и на своем примере доказали, что занимались любовью в утробе матери еще до рождения. Существовала ли когда-нибудь после них еще одна такая же прекрасно созданная друг для друга пара?
– Даже не мечтай, – говорила Сиприс своей подруге. – Сын Цезаря чувствует себя хорошо.
– Его чертова нянька держит ухо востро! – добавляла Таус. – Мне кажется, что каждые полгода она преподносит в дар лающему Анубису[13] мумию собаки, чтобы тот выслеживал врагов ее «малыша»… Ты представляешь себе, какие это затраты! А «малыш»-то зорко следит за твоей воспитанницей. О, можно сказать, что он опекает свою невесту!
Цезариону было десять лет, и, по правде говоря, он отслеживал каждый жест и взгляд только одной женщины – своей матери. Она была единственной, кого он оберегал: «Не простудись», «Отдохни». В сущности, только он ее и поддерживал, так как знал, что ей даже не с кем было поговорить. Именно со дня убийства Цезаря, когда Цезариону было всего три года, она стала свободно рассуждать в его присутствии и подолгу с ним беседовать. Чтобы понимать ее, ему пришлось быстро повзрослеть, и он никогда не играл так, как играли эти близнецы, ведь мать очень в нем нуждалась!
Цезарион
Фратрия (греч.
Осирис – бог возрождения, царь загробного мира в древнеегипетской мифологии, муж Исиды. –
Анубис – божество Древнего Египта с головой шакала и телом человека, проводник умерших в загробный мир. –
