о специфику, прежде всего связанную с состоянием отечественной историографии этого глобального вооруженного конфликта. Поскольку война породила социальный катаклизм 1917–1920 гг., а отношение к ней пришедших к власти большевиков было изначально негативным (империалистическая и захватническая), ее история в межвоенный период (1920–1941 гг.) разрабатывалась фрагментарно. Не случайно в четвертом томе «Очерков исторической науки в СССР» (1966 г.) посвященный этому времени дореволюционный раздел завершается революцией 1905–1907 гг. и анализом внешней политики России второй половины XIX – начала ХХ в., а собственно война во всех ее проявлениях отсутствует.
Военные тогда изучали организацию вооруженных сил царской России и ход боевых действий с целью практического использования накопленного во второй половине 1914–1917 гг. опыта для использования в РККА, боевой подготовке военнослужащих, формирования мобилизационных ресурсов. Параллельно в эмиграции офицеры и генералы императорской армии создавали «свою» историю войны, в основном путем написания мемуаров. В контексте социальной истории Первую мировую войну начали изучать с целью выявления предпосылок для свержения самодержавия. Своеобразной «матрицей» для всех последующих сочинений вплоть до начала 1990-х гг. стала первая глава первого тома «Истории гражданской войны в СССР» (1935 г.), в которой эти предпосылки перечислялись: захватнический характер военного конфликта, неподготовленность армии и страны в целом, военные поражения, экономический кризис, резкое ухудшение положение основной части населения, активизация стачечной борьбы пролетариата, политический кризис и окончательное банкротство самодержавия.
Принципиально ситуация не изменилась в 1940–1980-е гг. Характеристика собственно «военной составляющей» войны получила окончательное воплощение в фундаментальном исследовании А. А. Строкова[1]. В обобщенном виде она повторяется, наряду с анализом социально-экономического развития империи, а также описанием общеполитического кризиса, в отдельной главе 6-го тома «Истории СССР» (авторы: В. А. Емец, А. Л. Сидоров, С. В. Тютюкин)[2].
Характерно, что в упомянутых исследованиях имеются специальные разделы, посвященные состоянию вооруженных сил Российской империи накануне войны, но отсутствуют сведения о подготовке пополнения и состоянии дел в тыловых гарнизонах в ходе нее.
«В России, – заметил в 1999 г. американский исследователь Д. Орловски, – Великая война погружена в молчание, кроме описания военных операций и других трудов по военной, дипломатической истории и т. п., она в значительной степени осталась белым пятном, достоянием томов, пылящихся в библиотеках и архивах. На протяжении всего советского периода имело место подавление человеческой памяти, желание забыть не только Великую войну, но и павших в ней, и смерть как таковую»[3]. И это – несмотря на большое количество литературы, нашедшей свое отображение в библиографических сборниках[4]. Соответственно, для большей части россиян война оставалась неизвестным сюжетом отечественной истории. В 1993 г. из 500 опрошенных читателей популярно-исторического журнала «Родина» лишь 6,6 % решились ответить, что Первая мировая для них является более или менее известной[5].
Применительно к Сибири проблематика войны 1914–1918 гг. стала изучаться со второй половины 1950-х гг. в плане выявления предпосылок социального катаклизма 1917 г. Промежуточные итоги этого процесса подводятся в отдельной главе третьего тома «Истории Сибири» (1968 г.), состоявшей из двух разделов: «Влияние войны на экономику Сибири» (В. Г. Тюкавкин) и «Революционное движение в Сибири во время войны» (А. А. Мухин, В. П. Сафронов, А. А. Храмков), а также в соответствующих главах очерков истории рабочего класса и крестьянства региона дореволюционного периода (Д. М. Зольников и А. Я. Воронина)[6]. Они заложили основу для анализа экономических и социальных процессах в избранных хронологических рамках. Эти сюжеты получили дальнейшее развитие в работах Л. М. Горюшкина, В. П. Зиновьева, И. И. Кротта, Г. А. Ноздрина, В. А. Скубневского и др. Вместе с тем, военная проблематика свелась только к перечислению количества воинских призывов и указанию общего числа мобилизованных в армию (до 1 млн чел.).
Параллельно начинается исследование мобилизации, призывов в армию во время войны, расквартирования ополченческих формирований и запасных батальонов (полков)[7]. Основное внимание обращалось на негативные явления тыловой армейской повседневности – плохие жилищно-бытовые условия содержания призванных, отвратительное питание, издевательства офицеров и унтер-офицеров, порождающие массовое дезертирство, масштабные выступления мобилизованных в июле 1914 г., тяжелые и массовые заболевания, негативное отношение к войне и самодержавию. Отмеченная тенденция начинает преодолеваться. С начала 1990-х гг. появляются работы, более объективно и полно освещающие отдельные сюжеты истории региона в рассматриваемый период[8]. Увидели свет публикации, затрагивающие ратный подвиг
Строков А. А. История военного искусства. Капиталистическое общество периода империализма (до конца первой мировой войны 1914–1918 гг.). М., 1967.
История СССР. Серия первая. М., 1968. Т. 6. С. 516–628.
Орловски Д. Великая война и российская память // Россия и Первая мировая война (Материалы международного научного коллоквиума). СПб., 1999. С. 49.
Хмелевский Г. Мировая империалистическая война 1914–1918 гг.: систематический указатель книжной и статейной литературы за 1914–1935 гг. М., 1936; Рутман Р. Е. Россия в период Первой мировой войны и Февральской буржуазно-демократической революции (июль 1914 – февраль 1917 г.). Л., 1975.
Родина. 1993. № 8–9. С. 6.
Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. Новосибирск, 1982. С. 363–408; Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск, 1983. С. 248–277.
Храмков А. А. Крестьянские волнения в Томской губернии в дни всеобщей мобилизации в июле 1914 г. // Сборник научно-исследовательских работ кафедр общественных наук. Томск, 1958. С. 56–73; Ким В. В. Солдатские массы Енисейской губернии накануне и в Февральской буржуазно-демократической революции (1916 – март 1917 года) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1963. Вып. 1; Чижов И. Г. Омский гарнизон в период мирного развития революции // Революционное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. Томск, 1970. Вып. 5. С. 126–128; Казанцев М. И. Кузнецк дореволюционный // Новокузнецк в прошлом и настоящем. Новокузнецк, 1971. С. 48–50; Горюшкин Л. М. Крестьянское движение в Сибири в годы первой мировой войны // Изв. СО АН СССР. Серия общ. наук. 1979. № 11. Вып. 3. С. 97; Баталов А. Н. Борьба большевиков за армию в Сибири 1916 – февраль 1918. Новосибирск, 1978.
Шишкина С. Ю. Война и общественные настроения: 1914 г. (на материалах Тобольской губернии) // Тюменский исторический сборник. Тюмень, 2000. Вып. 4. С. 53–61; Фабрика Ю. А. Сибирский щит (Становление сибирского воинства и военные деятели Сибири). Новосибирск, 2001; Он же. Новониколаевск и его жители в Первой мировой войне // Военно-исторический журнал. 2010. № 6. С. 41–46; Ращупкин Ю. М. Иркутский военный округ во второй половине XIX – начале ХХ веков: формирование, специфика, деятельность. Иркутск, 2003; Горелов Ю. П. Сибиряки на защите Отечества в войнах начала ХХ века. Кемерово, 2003; Еремин И. А. Томская губерния как тыловой район России в годы Первой Мировой войны (1914–1918 гг.). Барнаул, 2005; Еремин И. А., Кижаева Т. А. Алтай в годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.) // История Алтайского края XVIII–XX вв.: научные и документальные материалы. Барнаул, 2005. С. 225–237; Кокоулин В. Г. Повседневная жизнь горожан Сибири в военно-революционные годы (июль 1914 – март 1921 г.). Новосибирск, 2013; Чудаков О. В. Городское самоуправление в Сибири в годы Первой мировой войны и период социальных катаклизмов (июль 1914 – первая половина 1918 гг.). Омск, 2013.
