о чем Макиавелли пишет с досадой в «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия»: «…всякий знает, что нашествие французского короля Карла VIII на Италию было предсказано братом Джироламо Савонаролой» (кн. I, гл. LVI). В четырех воскресных проповедях по книге Бытия, произнесенных в предрождественский период 1492 г., и в проповедях в пост 1494 г. он говорил о пришествии нового Кира, который подчинит себе Флоренцию и всю Италию.[24] Естественно, авторитет этого «проповедника отчаявшихся», как его называл Лоренцо Великолепный, сильно возрос после прихода французов. После бегства Пьеро Невезучего во Флоренции образовался политический вакуум, система государственного управления, сфальсифицированная Медичи в своих интересах, чтобы выборы и жеребьевки всегда оборачивались в их пользу, бездействовала. Не имея достойного выбора, флорентийцы стали следовать «советам» страстного проповедника, внушенным, как они полагали, Господом. По этому поводу Макиавелли, которого не трогали гневные излияния брата-доминиканца, с иронией писал:
Так, флорентийский народ не считает себя ни невежественным, ни грубым: однако брат Джироламо Савонарола убедил его в своих сношениях с Богом. Я не хочу разбирать, говорил он правду или нет, потому что о таком человеке до́лжно говорить не иначе, как с уважением; я говорю только, что этому поверили очень многие, хотя не видели никакого чуда, которое могло бы внушить им эту веру; для внушения веры им было достаточно его жизни, учения и предмета его речей.[25]
Савонароле было поручено вести переговоры с Карлом VIII об условиях его «вступления» в город. Он встретился с Карлом в Пизе, куда прибыл как minister Dei (лат. «служитель Божий»), и прекрасно справился со своей миссией. Он объяснил Карлу, что они оба призваны дополнять друг друга: король – бич Божий, посланный флорентийцам в наказание за их грехи и для их renovatio (лат. «обновления»), и монах, который станет орудием исправления грешников. Слова его возымели действие, Карл пощадил город и 28 ноября покинул его, что выглядело в глазах сторонников Савонаролы настоящим чудом. Теперь, когда руки у него были развязаны, тон пророчеств совершенно изменился. Раньше, находясь «в оппозиции», он бичевал богатых и поносил гуманистов, теперь же от беспросветного пессимизма он перешел к ослепительно-прекрасным видениям будущего, забыл про Апокалипсис и увлекся милленаризмом с местническим оттенком. Так, 30 ноября 1494 г. он объявил, что Флоренция, «Город Лилии», призван стать небесным Иерусалимом, с которого начнется возрождение христианства.[26] Говоря это, он не изобретал ничего нового, так как по местной традиции Флоренция считалась избранницей Божией, по другой же традиции ее называли наследницей Римской республики. Гениальность Савонаролы состояла в том, что на какой-то короткий момент ему удалось объединить два этих представления, тем самым придав городу исключительный характер.
Безусловно, Савонарола, будучи священником, если и пытался влиять на политику, то исключительно
Имеется в виду персидский царь Кир Великий, который, как сказано в Ветхом Завете, позволил евреям вернуться из вавилонского плена в Иерусалим и наказал заново отстроить Иерусалимский храм.
Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. Кн. I, гл. XI.
Через несколько месяцев он повторит это пророчество в своем «Собрании откровений» (Compendio di rivelazioni).
