лучше, пока я с остальными не разобрался, – с жадностью набросился на борщ Гарик. – Целый день не ел.
– И что ты сделал со Старковым?
– Поговорил по душам. Теперь его навсегда закроют в психушке.
– Так это он тебя так отделал?
– Нет, другие. Но мы отвлеклись. Ты про Старкова расскажи, что и как. Говорят, красавец-мужчина был? Студенток-первокурсниц портил.
– Не буду я с тобой говорить о Старкове, столько лет прошло. Да и не было у меня ничего с ним.
– Хорошо, дело давнее, тогда давай про вчерашнюю ночь. И как тебе этот Тарзан?
– Какой Тарзан, какой стриптизер, что ты несешь?
– Стриптизера мне твоя соседка слила. Она его в глазок вчера видела, а неделю назад по телеку с женой, певичкой из кабака. И знаешь, что она мне еще сказала? – Гарик перешел на таинственный шепот. – Тарзан за ночь берет штуку баксов.
– Не было у меня никого, – решила стоять на своем Гелла. – Даже тебя не было, а соседка эта просто дура, она на учете у психиатра.
– А мы сейчас проверим, вот только доем котлету, и сразу начнем.
– Губу раскатал, я тебе, что, «скорая помощь»? К жене иди, пусть ублажает, – а потом вдруг сменила тон. – Ты, может, расскажешь, что случилось. У тебя же лицо, как у настоящего китайца стало. Глазки узкие, заплывшие, а вокруг сплошной синяк. Если б я тебя ночью увидела, умерла со страху.
– Это долгая история, а у меня времени в обрез, – допив кофе, произнес Гарик. – Ты мне лучше скажи, как узнать, в какую больницу поступили мужики с переломом ключицы.
– Мужики? Их, что, несколько было?
– Трое. Гастарбайтеры с Окраины. У каждого перелом ключицы.
– Узнать можно, а зачем они тебе?
– Они у меня рюкзак с вещами одолжили, а он мне дорог, как память. Воспоминания навевает. А еще там фотографии мои были.
– Сейчас узнаю в справочной. Странный ты сегодня какой-то, – удивленно посмотрела на Гарика Гелла.
– А ты, что, и вправду ничего не знаешь?
– Нет.
– Телевизор включи, там мою жену по всем каналам с утра показывают. Телезвездой стала.
Разговор об убийстве
Пастор Трупчинов поймал Кривулю недалеко от издательства у входа в дежурный гастроном.
—Чего волну поднял? – вместо приветствия, спросил он. – Мне братья по разуму звонили из посольства. Говорят, помочь надо творческой интеллигенции.
– У Македонского совсем крышу сорвало. Он «Пятую колонну» опубликовать хочет стотысячным тиражом.
– Мало ли кто и чего хочет. Я, например, английскую королеву хочу! – сообщил Трупчинов.
– Так она же старая, – удивился Кривуля. – Что ты с ней делать будешь?
– Старая, молодая, я для примера сказал, а ты с ходу в сутенеры ломанулся. Кончишь плохо, Кривуля, – пригрозил Трупчинов. – Я когда к власти
