писал в период с марта по август 2012 года, хотя некоторые сюжеты были задуманы им значительно раньше, в первую очередь, рассказ – пьеса «Квартиранты», одна из наиболее важных вещей собрания. Здесь, в этом вступлении, я хочу сказать несколько вводных слов просто из желания быть лучше понятым.
Для начала: истории я намереваюсь разместить в достаточно произвольном порядке. Хронологически они относятся к разным периодам моей жизни на чужбине, в основном к лету 2011 и зиме 2010–2011, и лишь один рассказ стопроцентно к Новому 2012 году. Дело в том, что в отличии от своего друга и спутника я уезжал дважды: в декабре 2010 и до августа 2011 и потом с ноября 2011 до февраля 2012. Друг домой не возвращался, а меня на время отступить заставило пошатнувшееся здоровье.
Так вот, в принципе, как правило, сборник рассказов, выражаясь современным языком – это «гипертекст». По крайней мере, исключения вроде «Дублинцев» Джойса не так распространены. В предисловии к «Парижскому сплину» Бодлер напрямую сообщает, что достоинство этой работы в том, что читатель может начать в любом месте. Мои историйки я попрошу читать в любом порядке, но лучше всего после этого вступления ознакомиться с единственным в прямом смысле «рассказом» – «А вдруг дождь пойдет», после читать как угодно, но предпоследним взяться за очерк-статью «…», а последним прочесть, конечно, «Возвращение», тоже в своем роде «рассказ». Относительно жанровой принадлежности других вещей я испытываю сильные сомнения и воздержусь от точной классификации. Здесь они расставлены в принципе совершенно произвольно.
Сейчас, когда я пишу это введение, мне хочется быть холодным и точным, и не мучить читателя бесконечными повторами и объяснениями, но, видит Бог, в голове роится такой сонм мыслей, что и не поймешь, с чего начать, что стоит сказать, а чего писать не стоит.
По крайней мере, сразу предупреждаю – на страницах моей книжечки вы столкнетесь с множеством повторов, самоповторов, явных и скрытых цитат и так далее, так или иначе, автор сам сознает, что это иной раз может раздражать, но ничего поделать не может. В целом, материал, с которым мне пришлось работать, как раз и подразумевает постоянное повторение одного и того же.
Насчет занимаемой мною позиции. Образно выражаясь, мне бы хотелось, чтобы читатель представил бы себе автора этих вещичек широко и растерянно улыбающимся, мол: «да чего там, я хоть и стараюсь быть максимально честным и понятным, но воспринимайте все написанное в кавычках, не «именно так», а «как бы», чего там». По-другому я сказать не умею. Я предельно серьезен – большая серьезность, полагаю, отдает уже безвкусицей, и в то же время предельно самоироничен.
Главный герой, от чьего лица ведется повествование – это именно я сам, каким вижу себя, каким хотел бы видеть, если на то пошло. В некоторые моменты, когда я перечитываю иные отрывки, мне кажется, что они отдают позерством, но надеюсь, благосклонный читатель меня простит.
Уверен, что он простит мне и «вольность» некоторых сюжетов – так или иначе, я сам лично считаю себя релятивистом и стопроцентным агностиком почти во всех отношениях, но не ищу лишнего повода пощекотать кому-то нервы или вызвать раздражение, тем более ярость. В наше время в принципе эти «вольности» и вольностями по идее не назовешь.
Итак, пока, пожалуй, что хватит – остальное читатель узнает из самого сборника, а по поводу него – из очерка-статьи, помещенной предпоследней. Ваш покорный слуга еще раз просит не воспринимать всего написанного «слишком всерьез», и забыть к чертям все мое вступление, а так же от души повеселиться вместе с ним в этом небольшом литературном путешествии.
Засим жму читателю руку и желаю всего наилучшего.
А вдруг дождь пойдет: что тогда делать?
Положение складывалось явно не в мою пользу: деньги почти что кончились, надеяться совершенно не на кого, а оставаться здесь слишком опасно. Соответственно, я решил пойти на крайние меры.
Свет на ночь мы иногда не выключали. Рано утром, когда еще все спали, я поскорее собрал все свои вещи, и уложил их в походную сумку. Потом, тихо, чтобы не привлечь внимания, вышел из барака. Снег за ночь весь растаял. Я зашел в подсобку. Пришлось включить верхний свет: фонарик у меня украли. Влез на стульчик, чтобы дотянуться до верхней полки. Взял самый большой мешок. Ох, и тяжелый же он оказался, черт его возьми. Осторожно, чтобы не шуметь, спустил, взвесил в руках. Подумал: наверно, не донесу. С трудом положил на место. Полка скрипнула, я замер. Потом тихонько слез со стула и выключил свет. Постоял, выжидая. Все тихо. Снова влез на стул, уже в темноте. Опять скрипнула полка, но выжидать я уже ничего не стал. Стало как-то наплевать. Наугад стянул другой мешок, спустил на пол. Вышел, сходил за большой сумкой. Снова включил свет, кое-как переложил содержимое мешка в сумку. Мешок сунул за полку. Может, даже и не заметят пропажу. Кто знает, вряд ли мешки подсчитывают. Перекинул большую сумку через плечо, маленькую взял в руку. Вышел на улицу. Нет, еще темно.
Теперь главная задача в том, чтоб нормально пройти «кордон». Только бы все обошлось.
