там все затухло. Ну, не совсем все. Беляев по-прежнему там работал, ему же надо было как-то зарабатывать себе на жизнь, и он продолжал вести платные занятия в своей группе, преподавал там свой бокс, правда, это было что-то вроде группы здоровья. Но он был молодец! После инсульта лет в шестьдесят он был на левую сторону парализован. Несмотря на это, он ходил пешком две остановки на работу и там одной рукой держал лапу своим ученикам. Так и работал. Заслуженный тренер РСФСР был. Умер года два назад. Кажется, ему тогда было уже 86 лет.
Итак, мы окончательно перешли в клуб «Урал». С нами по-прежнему был наш тренер Новиков, чем дальше – тем больше.
Это уже даже не совсем тренировки были. Это был настоящий бойцовский клуб, и, когда мы шли туда, мы знали, на что идем. Если честно, то, как говорится у нас в Челябинске, «шли на измене».
На нашем сленге слово «измена» имеет совершенно другое значение – страх. Там с ним много выражений есть. «У меня такая измена была драться с ним» – переводится «я очень боялся драться с ним». «Был на измене» – означает, что боялся. «С такой изменой туда шел» – значит, шел со страхом. Хорошее слово, если вдуматься. Страх – это ведь измена самому себе. Ты из страха не делаешь то, что хочешь сделать. Значит, ты как бы сам себе изменяешь. Так вот, мы в свой бойцовский клуб по субботам к Новикову «шли с изменой», боялись. Но мы шли. Мы с дороги не сворачивали. Мы себя преодолевали. И теперь уже живем свои жизни «без измены», оставаясь самими собой.
Нас там было всего человек семь-восемь-десять, и мы проводили настоящие боевые спарринги. А какими они были – зависело только от настроения нашего тренера. Если хорошее – спарринги проводили в игровой форме, если чем-то недоволен был или зол на кого-то – то в очень жесткой. Сначала работали один на один, потом он увлекался и говорил: «Теперь двое против одного!» В первый раз мы от такой команды просто обалдели: как это?! А потом ничего, привыкли. На тебя налетают двое, а ты от них отмахиваешься. А он смотрел и, как я понимаю, оценивал, как мы там справлялись, и тут новую команду давал: «Трое против одного!» Сейчас об этом вспоминать забавно, а тогда было страшновато. Но правда заключалась в том, что мы потихоньку адаптировались к тому, чтобы работать и с двумя, и с тремя. Привыкали даже, понимали, что и это несмертельно.
Боксировали мы и с самим Новиковым. Он надевал перчатки и вызывал кого-то из нас. Конечно, он нас не бил по-настоящему, но он давал нам возможность преодолеть свой страх. Страх постепенно переходил в спортивное волнение. Поработав с ним, мы потом выходили на ринг с нашими ровесниками и очень комфортно себя чувствовали. Новиков и сейчас такой, из зала не вылезает. Работает по-прежнему в том самом клубе «Урал». Вот только ученики уже не те у него пошли. Это ведь центр города, а там живут по большей части маменькины сынки. С них совсем другой спрос. Они и похныкать могут, и родителям пожаловаться, если тренер где-то жестко с ними обходится.
У нас все было не так.
Я очень благодарен Новикову. Это он закалил
