Мать, Анна Петровна Ковалева-Принц, являлась потомком голландского графа, приехавшего в Россию при Петре Великом. Отец поэта рано умер, и мать стала директором женской гимназии в городе Карсе. Михаил окончил кадетский корпус, учился в Императорском университете в Петербурге, но за публикацию революционных стихов вынужден был перевестись в МГУ. К моменту создания имажинизма имел три сборника стихов и книгу – роман «Несчастный ангел». Работал Рюрик Ивнев секретарем наркома по просвещению Анатолия Луначарского.
Сергей Есенин познакомился с Рюриком Ивневым во время своего первого приезда в Петроград в 1915 году. Юному поэту понравились его незамысловатые, но насыщенные содержанием, полные заботой человека о других людях стихи. Наподобие таких:
Не степной набег Батыя,
Не анчара терпкий яд —
Мне страшны слова простые:
«Нет мне дела до тебя…»
Сразу после переезда правительства в Москву легкий на подъем поэт-чиновник тут же отправился в Первопрестольную в качестве московского секретаря-корреспондента оставшегося пока в Петрограде наркома. Здесь его дружба с Есениным продолжалась.
Общее несогласие Есенина и Ивнева с отдельными положениями Декларации основывалось на отрицании Вадимом Шершеневичем содержания в стихотворении и его смысла. Главным для идеолога нового течения был образ, череда образов, которые можно было с одинаковым результатом читать как сверху вниз, так и наоборот. Такую же бессмыслицу «городил» и Мариенгоф. Здесь они были только союзниками, а не противниками: «Тема, содержание – эта слепая кишка искусства – не должны выпирать, как грыжа, из произведений. А футуризм только и делал, что за всеми своими заботами о форме, не желая отстать от парнаса и символистов, говорил о форме, а думал только о содержании…
Всякое содержание в художественном произведении так же глупо и бессмысленно, как наклейки из газет на картины…
Заметьте: какие мы счастливые. У нас нет философии. Мы не выставляем логики мыслей. Логика уверенности сильнее всего.
Мы не только убеждены, что мы одни на правильном пути, мы знаем его… Мы можем быть даже настолько снисходительны, что попозже, когда ты, очумевший и бездарный читатель, (курсив мой. – П. Р.) подрастешь и поумнеешь – мы позволим тебе даже поспорить с нами.»
Позже в статье «Буян-остров» Мариенгоф, полностью соглашаясь с этими постулатами, и как бы развивая их, напишет: «Одна из целей поэта вызвать у читателя максимум внутреннего напряжения, как можно глубже всадить в ладони читательского восприятия занозу образа. Подобное скрещивание чистого с нечистым служит способом заострения тех заноз, которыми в должной мере щетинятся произведения современной имажинистской поэзии».
Согласиться с такими «задачами поэзии» ни Есенин, ни Ивнев сразу не могли. Понадобились уговоры и доводы, что для повышения интереса читателей и слушателей, а это значит и своей известности, нужно, что называется подразнить гусей, выдать публике что-нибудь сногсшибательное. Но и, согласившись
