под холодным дуновением кондиционера приходят в себя.
– Показывай этот дворец, а то сейчас умрем от любопытства! – говорит Дарья, которая первой пришла в себя.
– Тогда приглашаю вас на второй этаж, так как первый вам уже более или менее можно засчитать. – Марыся показывает рукой в сторону широкой мраморной лестницы.
– Сколько вообще здесь спален? – спрашивает Дарья, а мать с Адашем на руке идет сзади тихая, как заяц.
– Шесть.
– Ничего себе! – Сестра восторженно хлопает в ладоши, как ребенок.
Шесть больших спален, две с отдельными ванными, а в остальных – по одной на две комнаты. Спальня Марыси и Хамида, разумеется, самая большая, почти тридцать метров. Такого большого ложа Дорота и Дарья в жизни не видели, оно наверняка сделано на заказ. Над ним – огромный балдахин и красивые перламутровые украшения. В сочетании с темным цельным деревом выглядит солидно. Постель пуховая, с атласным бельем. Ночные тумбочки – в том же стиле, что и все остальное. На них стоят лампочки, загорающиеся от прикосновения. В комнате же освещение включается хлопком ладоней. В высокие стрельчатые окна можно смотреться. Они из специального стекла, которое пропускает свет, но не солнечное тепло. Сквозь него не видно ничего, что творится внутри дома. На кованые медные карнизы надеты вышитые в стиле ришелье занавески, тяжелые темные шторы и деревянные, автоматически опускающиеся жалюзи для защиты от слишком яркого света. Комната начинена аудио-и видеоаппаратурой, к которой можно подсоединить и лазерное освещение. Электронику Марыся включает специально для Дарьи, потому что девушке это страшно интересно.
– Дай, я сейчас хлопну! Адаш, перестань! Я пультом включу лазерную установку!
Малыш пытается вести себя, как сестра, и все ей портит, но при этом они смеются вдвоем.
– Еще что-нибудь испортите, дети! – Дорота делает замечание своим шалунам, сидя на уголке для отдыха в колониальном стиле, который находится в углу большой комнаты у окна.
– Красиво живешь, доченька, mabruk[18], – говорит она шепотом, похлопывая взрослую дочь по руке.
– Сама не знаю, каким чудом из большой беды в Йемене и стесненной жизни в многочисленном семействе в развалине старого города перенеслась во дворец. Временами мне кажется, что это сон и через минуту я проснусь. В моей жизни всегда было так: как только я обретала счастье, то тут же должна была за него заплатить вдвойне страданиями и болью.
– Что-то мне это напоминает. – Мать с грустью смотрит на нее. – Но сейчас для нас обеих настали хорошие времена, нужно этому радоваться. Нельзя изводить себя тем, что вдруг что-то испортится, что-то разрушится, такая уж наша паршивая жизнь. Лукаш все время мне это повторяет, и я понемногу начинаю учиться такому подходу. Carpe diem[19], лови каждый день, любимая, и радуйся ему, насколько возможно.
– О’кей, тоже начну себя уговаривать, sza Allah[20] все будет хорошо.
Mabruk – на счастье (
Carpe diem – лови момент, буквально «лови день» (
Sza Allah – Бог даст (
