не растерялся и открыл крупную фирму по торговле офисной техникой. В чем в чем, а в торговле с заграничными державами он был дока – что говорить.
Дети выросли и продолжали радовать родителей. Сын – умница и красавец – работал в фирме отца. Удачно женился и родил двух девочек-близняшек, хорошеньких, как фарфоровые куколки. Дочка, тоже умница и красавица, вышла замуж за французского бизнесмена и жила на Ривьере на большой вилле в мавританском стиле. Кстати, странно, но брат и сестра были очень похожи друг на друга.
– В красавицу-мамочку, – гордо говорил Николай Иванович, показывая партнерам яркие глянцевые фото.
С Николаем Ивановичем у Марго по-прежнему чудесные доверительные и близкие отношения. Теперь она еще и учредитель его компании и очень толковая помощница. Николай Иванович очень ценит ее и в этом качестве.
Живут они за городом, в большом и красивом доме с бассейном и прислугой.
К любимой подруге Любочке Марго исправно ездит каждый месяц. Привозит ей деньги и продукты. Скромная Любочка всегда отказывается от щедрых даров, расстраивается и даже плачет, но Марго неумолима. К приезду любимой подруги Любочка обязательно делает фаршированную рыбу и яичный паштет (три крутых яйца, жареный лук и куриные шкварки). И рыбу, и паштет Марго обожает.
Они выпивают немного сухого красного вина (у обеих гипертония) и бесконечно болтают. И нет ничего крепче и сильней их дружбы, проверенной годами и испытаниями, и нет ничего сильнее тайны, связывающей их судьбы.
Любочка не завидует Марго и ее богатой и сытой жизни – Любочка скромна, ей всего хватает. Не завидует тому, что у Марго прекрасный муж – Любочка обожает одиночество, и ей хорошо с самой собой. Любочка гордится своим племянником и его прелестными дочурками и безмерно счастлива, что они у нее есть. Словом, Любочка – настоящий и верный друг. В общем, жизнь Марго удалась, кто бы мог подумать?
Чем обделил ее Бог? Пожалуй, только красотой. Но, как говорится, не родись красивой… И жизнь это, кстати, частенько подтверждает.
Цена и плата
Этот сон давно перестал быть навязчивым кошмаром. Еще одно подтверждение тому, что человек ко всему привыкает. Проснувшись, она опять застонала: ну зачем? Сколько можно, господи! Столько лет! Но, видимо, на это срок давности не распространялся.
Все было как всегда: длинная и узкая, совсем без мебели комната с дощатым некрашеным полом. Тусклый свет, голая лампочка на потолке и серые цементные стены. Они стоят гуськом, друг за другом, низко опустив головы. На них – серые, холщовые, до пола рубашки, из-под которых выглядывают худые и босые ноги с плоскими и бледными ступнями. Руки закрыты рукавами рубашки. Лиц не видно. Они молчат – не тянут к ней руки, ничего не просят. А что просить, когда их лишили главного – жизни. Просто не позволили жить. Странные, словно инопланетные, существа. Эти трое – абсолютно безлики.
Чуть поодаль от них, на полу, стоит светлая деревянная колыбелька. В ней спит щекастый, румяный и кудрявый младенец с длинными ресницами
