компьютерная программа выводит текст и ноты сочиняемых мной песен. Сажусь за стол выполнять задание Каролины. Через минуту готов набросок текста: шесть небрежно написанных строк. Я – воспитанный, послушный, единственный выживший ребенок эксцентричной матери и отца-алкоголика. Кто еще? Я продолжаю, отчаянно надеясь, что доктор Гетенберг знает, зачем все это нужно.
На странице постепенно проявляется мое прошлое. Ребенок, потерявший отца, которого погубила тяга к выпивке. Жена, чей муж уже однажды признавался, что провел ночь с другой. Мать, испытывающая чувство вины из-за того, что одного лишь материнства ей мало.
Два исписанных листа. Вот это – моя жизнь? Это просто повседневная суета!
Поможет ли моя писанина доктору Гетенберг? Информация о том, что в шесть лет я потеряла брата, которому было три, – неужели это выявит особенности моей личности, о которых я и не подозреваю? Мое стремление писать хорошие песни и обрести успех позволит что-то понять? Джош регулярно заверяет меня, что скоро я взорву мир поп-музыки. Он уверен в этом, а я – нет. Уверена я в одном: мой муж мне врет и изменяет. Замечен в измене как минимум дважды, что позволяет считать его серийным изменником. Именно это, написанное черным по белому, и придется читать доктору Гетенберг. Именно это перекрывает все остальное.
Раздается звонок мобильного, и сейчас, увидев его номер, я смеюсь. Мой муж искренне полагает, что если звонить не переставая, в один прекрасный день я превращусь в прежнюю милую бесконфликтную женушку. В какой-то мере и я надеюсь, что он прав, поскольку теперешняя злость сжирает меня изнутри, жадно чавкая.
Словно подтверждая это, громко урчит желудок. Я спускаюсь по лестнице, мимо фотографий на стенах.
Целый фотоархив… Пальцы задерживаются над снимками. Вот маленькая Мег – как ее хочется потрогать! – а вот мы с Адамом, молодые, смеющиеся. Старое свадебное фото, полное любви и надежды. А вот его щелкнули на барбекю у соседей: Адам позирует, словно модель для журнала, смотрит прямо в объектив, подбородок вздернут. Загорелые длинные ноги в шортах, русые, коротко остриженные волосы, блестящие в ярких лучах летнего солнца.
Еще шаг вниз по лестнице – и я понимаю: спроси меня кто-нибудь еще несколько недель назад, счастливы ли мы, и я уверенно ответила бы: «Да, конечно». Вот какой превосходный лгун мой муж.
В кухне я достаю бокал и наполняю до края холодным совиньоном. Копаюсь в одном из принесенных пакетов, достаю печеный конвертик с куриной начинкой и медленно жую, смиренно слушая звучащий в голове голос. Он твердит мне, что надо есть. Я не хочу. А вот выпить – это дело. Алкоголь идет по пищеводу вниз, и мне становится хорошо.
Послеполуденное сентябрьское солнце скользит сквозь двойные двери, ведущие в садик за домом. Я расхаживаю по кухне – конвертик в одной руке, бокал в другой – и попадаю в мелькание света и тени. Откусить, запить вином… В промежутке я мычу слова песни, которую написала вчера. На лице возникает слабое подобие
