style="font-size:15px;"> Пока я занимался посадкой, два штурмана, покинув свои рабочие места, встали между мной и правым лётчиком в ожидании открытия аварийных люков. Люки находились за нашими спинами на потолке кабины. Как только самолёт остановился, мы со вторым пилотом отъехали в своих креслах назад и почти одновременно сбросили люки. Я выбрался из кабины первый и не дожидаясь пока правый лётчик поможет штурманам взобраться на фюзеляж побежал к хвосту самолёта.
Автоматическая система выброса надувного плота сработала исправно. От баллона сжатого воздуха, входившего в комплект коллективного спасательного средства, оранжевый домик надулся и плавал рядом с самолётом. Я достал из комбинезона нож, отрезал шёлковую верёвку, удерживающую его от свободного плавания, намотал её себе на руку и, подтягивая плот за собой, пошёл к носу самолёта.
Три члена экипажа стояли у кабины и готовились спускаться с фюзеляжа на крыло. Лёгкие волны изредка перекатывались через его поверхность. На переохлаждённом металле образовалась тонкая ледяная корка. Только я подумал о том, какую серьёзную опасность представляет гладкий и скользкий алюминий, как на крыло спрыгнул правый лётчик. На покатой плоскости его ноги выскользнули из-под тела. Он упал на спину. Покатился по крылу вниз. Взмахнул несколько раз руками, пытаясь хоть за что-то зацепиться и с криком отчаяния ушёл под воду. Зимняя меховая куртка, тёплый комбинезон и высокие кожаные сапоги на собачьем меху не оставили ему ни одного шанса хотя бы на несколько секунд удержаться на поверхности.
Поражённые увиденным, мы неподвижно стояли у открытого верхнего люка кабины до тех пор, пока стук металла по стеклу не вывел нас из оцепенения. Это стрелок и радист рукоятками своих пистолетов пытались разбить боковое стекло задней гермокабины. Входной люк хвостового отсека, где находились два прапорщика, открывался вниз. Сейчас он был как минимум на метр под водой. Открыть его не было никакой возможности ни нам снаружи, ни им изнутри. В аварийной обстановке они должны были выпрыгнуть с парашютами, но без моей команды делать этого было нельзя, а после отказа внутренней радиосвязи я такой приказ отдать уже не мог.
Перепуганные гибелью правого лётчика два оставшихся в живых штурмана и я, помогая друг другу, осторожно спустились на крыло. Затем мы подтянули плот как можно ближе к самолёту и я приказал штурману-оператору первым прыгать в него. Лейтенант, прибывший всего лишь месяц назад служить в мой экипаж, обречено посмотрел на меня и без разбега прыгнул.
Хорошо оттолкнуться от скользкого крыла было невозможно. Штурман-оператор не долетел до намеченной точки приземления всего несколько сантиметров, ударился ногой об упругий резиновый борт и упал в воду. Погружаясь в волну, ему всё же удалось поймать руками тонкий трос, опоясывающий плот. Через пару секунд, когда он снова появился на поверхности, штурман-навигатор упал на колени и схватил своего молодого коллегу за воротник лётной куртки. Он не дал лейтенанту опять уйти под воду. Я подтянул за верёвку наше спасательное средство вплотную к
