это ответственность? Ты понимаешь, насколько это серьезнее и глубже, чем разговоры за кофе?
Поэтому не сдавайся и ищи, пока не почувствуешь его холкой. Равно как и «своих» людей.
Они – опора. Те самые разрозненные точки координат, по которым ты уверенно строишь свой график. Это люди, с которыми безопасно, с которыми можно быть голой, быть пьяной, которых хочется с нежностью целовать в макушку и обнимать. Они не будут проверять тебя на прочность, лояльность, верность, не будут считать тебя богом и даже в мыслях никогда не давать упасть. Они знают, что ты – обычная, очень на самом деле обычная и простая, и болит у тебя там же и так же, как болит и где больно всем. И поэтому они будут беречь тебя, так же, как будешь беречь их ты: «Если надо – скажи, я приеду». – «Очень надо, но это еще не край».
Стая не семья – ее ты выбираешь самостоятельно. А очень часто – она выбирает тебя сама. Потому что ты дорастаешь до того круга людей, с ритмом сердца которых совпадает твой собственный. И вам не нужно долго и много говорить, чтобы понять: вам точно будет друг с другом комфортно.
Потому что он, этот другой, он как ты.
…только не ты.
Сказка о потерянном бремени
Дочь часового мастера, я с детства была научена ценить время, верить стрелкам, знать, как останавливать их движение. На всех моих часах с внутренней стороны есть гравировка от папы, и только стремительно растущая разница между моим возрастом в паспорте и годом отцовского подарка напоминает мне, что «это не время идет – это мы проходим».
У меня никогда не было иллюзий насчет детства, я всегда хотела вырасти. Но в эпоху колготок с двумя шовчиками на попе хотя бы не надо было сильно думать о будущем, обо всех этих «на что жить», «где жить», «с кем жить», и как апофеоз – «зачем». Мир разворачивался картинкой в калейдоскопе, все менялось со скоростью вдоха и выдоха. Вот ночь, вот день, вот еще одна свечка на торте, загадай желание и задуй – все сбудется.
Время проживалось остро, болезненно, ярко, как при лихорадке. Все оставляло след, отпечатывалось на сетчатке, откладывалось хлебными крошками в карманы памяти. Вот здесь тебя обидели, здесь – не выслушали, а туда и с теми тебе просто не хотелось идти, но родители настояли. И самой страшной угрозой взрослым было: «Когда я умру, вы все еще пожалеете».
…Сегодня читаешь новости-некрологи, встречаешь в них знакомые имена и понимаешь, что горькое детское пророчество начинает сбываться все чаще, все неотвратимее.
Обычно страх перед временем возникает у женщин: ну как же, молодость уходит, хотя бы успеть родить, черт с ней уже, с красотой, «тик-так, Кларисса»… Но потом однажды в какой-нибудь обычный вторник ты застываешь утром перед зеркалом в ванной, смотришь на себя – долго, внимательно, как на чужую, – и вдруг осознаешь, что все эти следы времени на твоем теле – тебе
