аккуратные арки, увитые вьющимися розами, прекрасные фуксии – всему была уделена забота и внимание. Ей даже как-то стало спокойнее. Этот сад немного напоминал её собственный, в Нанте.
Развернувшись, она стала возвращаться к дому, вошла в просторный холл и стала подниматься по лестнице.
Она вдруг подняла глаза и приглушённо вскрикнула. На втором этаже возле раскрытой двери спальни стоял спиной к Элен какой-то молодой человек и бесстыже целовал девушку, прижав к стене и стягивая обеими руками её платье с плеч. Потом он, продолжая её целовать, вошёл вместе с нею в открытую комнату и закрыл за собой ногою дверь.
Элен стояла с широко раскрытыми глазами и не могла понять, куда она попала. Едва успокоившись, её сердце стало биться ещё сильнее. Она нашла Лили в гостиной и дрожащим голосом сказала:
– Я не хочу здесь больше оставаться! Лили, давай уйдём отсюда!
– Да что сегодня с тобою? Я тебя вообще не узнаю… – встревожилась подруга.
– Не знаю… мне просто здесь неприятно… Лили, пожалуйста…
– Элен, но мы не можем, едва придя сюда, просто взять и уйти. Это невежливо…
У Элен не было больше сил сопротивляться, отчасти из-за того, что она чувствовала необъяснимую слабость во всём теле, а отчасти, понимая, что Лили всё равно ей не уступит. И раз она согласилась прийти сюда, то это испытание ей придётся пройти до конца. Решив, что не так уж плохо просидеть скромно в углу гостиной, совершенно незамеченной, а потом так же тихо покинуть этот бал.
В зале было полно народу. Естественно, появление Элен и Лили не привлекло ничьё внимание. Все гости были молодые люди из самых богатых семей Парижа. Элен почему-то неловко себя здесь чувствовала и, наверное, много бы отдала, лишь бы уйти отсюда.
Не прошло и пяти минут, как в гостиной появился герцог. Это был поразительно красивый молодой человек не более двадцати лет от роду. Стройный, высокий, с гордо поднятой головой. Аристократическая бледность являла контраст длинным ниже плеч чёрным волосам, несколько вьющихся прядей которых кокетливо закрывали половину лица. В его голубых глазах, казалось, никогда не таял лёд холодности и безразличия, а на красивых губах Антонио всегда играла насмешливая улыбка.
Казалось, этот человек всегда был таким, как сейчас. Словно он никогда не был ребёнком и никогда ничему не радовался искренне. От него веяло холодом. В его действиях был лишь точный расчёт, равно как и в словах. Хотя в жизни герцога, судя по всему, были вещи, к которым он испытывал крайнюю небрежность. И, несмотря на всю внешнюю дороговизну и роскошь его одежды, он мало уделял внимания тому, сколько пуговиц не застёгнуто на блузе, почему его фрак валяется сейчас на полу в спальне, а шейный платок свисает с плеча. Всё это не волновало герцога – не должно было волновать и всех остальных, по крайней мере, эти остальные делали вид, что ничего не замечают. Учитывая репутацию герцога и его образ жизни, подобные вопросы были неактуальны в кругах высшего света. Несмотря на все эти «милые недостатки», де Гарнье был желанным
