выйти? – тут её непосредственная прямолинейность достигла своего предела. Она стала сомневаться в себе настолько, насколько Эдмон отчего-то стал чувствовать себя уверенней.
– Нет нужды, – засмеялся он, развязал пояс, и халат лёгкой волною слетел на пол к его ногам, обнажая удивительно стройное юное тело.
Элоиза потеряла дар речи. Она никак этого не ожидала.
– Ты была так смела в своих мыслях, когда с моей ноги соскользнул халат… – оказывается, что несмотря на своё внешнее спокойствие и кажущееся безразличие, он полностью читал её мысли. Так вот как он угадал её желание! Но это было не гадание на лепестках ромашки, а простое внимание к жестам, мелочам и мимолётному выражению глаз.
Не разворачиваясь, он живописно сел боком на полу, опершись одной рукой о паркет и развернул голову к Элоизе, которая ощущала, как с каждой минутой всё больше и больше дрожат её руки. Одно дело рисовать античных богов, сделанных из гипса, на практических занятиях, а совсем другое – божественно привлекательного реального человека, к которому кроме всего прочего испытываешь самые нежные чувства.
– Ты не рисуешь? Почему?
– Я… я не могу… – дрожал теперь её голос.
– Я сделал не то, что ты хотела?
– Нет… то есть… ты сделал всё так.
– Тогда что тебя смущает?
Собрав все силы, она взяла в руки карандаш и стала рисовать, заставляя себя не думать о тех нескольких шагах, отделявших от предмета желаний. Эдмон сидел, в этот раз глядя на свою художницу; ей и без того стоило немалых усилий просто находиться рядом с ним, а ещё этот взгляд! Лучше бы ей ослепнуть, только бы не видеть его. Подсохшие волосы юного герцога волнистым шелком ниспадали ему на плечи и спину, и на них лепестками ложились отблески луны, пробившейся через щель в шторах. На его матовую бледную кожу падал свет от лампы, играя бликами, когда фитиль, слегка колыхался от дуновения ветра, врывавшегося в приоткрытое окно. Вокруг него царила атмосфера сродни той, когда стоишь под деревом акации, с которой осыпаются дождем цветки с их пьянящим ароматом, дарующим сладкое забвение. Именно так и чувствовала себя девушка.
– Я закончила… – тихо произнесла она спустя несколько минут.
– Рисуем дальше? – улыбнувшись, спросил он, всё так же сидя к ней спиною и обхватив свои колени руками. Его голова была повёрнута к Элоизе, а его взгляд остался таким же – читающим мысли и бродящим по чужой душе.
Когда она закончила второй эскиз, он сел на кровать и сказал, опустив голову и протягивая ей навстречу руку:
– Иди ко мне… Мне так холодно…
Элоиза подошла к нему сзади, накинула на него халат, подняв с пола, и обняла Эдмона за плечи. Он запрокинул свою голову ей на плечо и снова посмотрел, как тогда.
– Вот думаю, – продолжил он, играя её тоненькими пальчиками, – какую награду мне у вас попросить, юная леди, за свою работу моделью? А? – он улыбнулся и подмигнул ей.
– Поцелуй
