style="font-size:15px;"> – Не передастся, – уверенно заявил он, – такая болезнь от меня точно не передастся. Я стерилен.
Марина, не веря своим ушам, приподнялась на локте, заглянув в его глаза. Не врал.
– Вы полны сюрпризов, мистер Бегинс, – не сдержала она удивления, – кстати, как вас зовут, мистер? Может быть, секс и не повод для знакомства, но всё-таки?
На дне его глаз запрыгали и засмеялись озорные чертики.
– Александэр Лайерд к вашим услугам. Да-да, не смотри так на меня, я клянусь, ничего тебе не грозит.
– Ну, подожди, у тебя же всё на месте…
Лекс подавился смешком и смущенно пояснил:
– Это просто вазектомия, всё на месте и нормально функционирует, но забеременеть от меня нельзя.
Не желая чувствовать себя полной дурой, Марина положила голову ему на грудь с намерением немедленно закончить разговор. Его сердце гулко ухало ей в ухо, он гладил ее волосы и молчал.
Конечно, новость ее порадовала, но это было так странно. Сознательно лишить себя возможности иметь потомство – не каждый на это пойдет. Да и зачем? Мужчины не обязаны заниматься воспитанием детей, существуют тысячи способов уклониться от уплаты алиментов или признания отцовства. Зачем же лишать себя самой возможности иметь детей? Потом она вспомнила о сети тонких шрамов на его ноге, пояснице, плече и лице и передумала искать ответ. Значит, так надо, значит, он видит в этом смысл и не ей подвергать сомнению значимость его мотивов.
– Спасибо, что не доказываешь мне, какую ошибку я совершил и как горько буду о том жалеть, – в конце концов произнес он.
– Ты идеальный любовник с этой своей особенностью, – усмехнулась Марина, – зачем мне что-то тебе доказывать? Но мне жаль, а тебе не о чем жалеть, ты просто сделал свой выбор.
– Почему тебе жаль, я не понял?
Она обняла его покрепче.
– Потому что я бы предпочла, чтобы размножались такие, как ты, а не воры, бандиты, дураки и ханыги, радею за генофонд планеты, так сказать.
– Без моих генов планета точно обойдется, – вздохнул Лекс, целуя ее в волосы на макушке. – Я не отпущу тебя сегодня никуда.
Марина дотянулась до ночника и выключила свет. Она и не собиралась уходить. Она просто не смогла бы.
Утром не привыкшее к столь продолжительным любовным марафонам тело задеревенело и на каждое движение отзывалось ноющей болью, как после изнурительной спортивной тренировки. Марина давно не занималась спортом, о чем именно сейчас отчаянно жалела.
Лекс отказывался просыпаться наотрез, каждый раз, когда она пыталась его разбудить, он что-то бормотал и переворачивался на другой бок, снова крепко засыпал.
Марина успела принять душ, одеться, накормить хромоногого Богарда, перекусить, поговорить по телефону, а он всё спал. Уходить, не попрощавшись, она не хотела, хотя это было бы проще и правильней, она тянула время, лелея абсурдную надежду, что он найдет повод отсрочить
