заговорил Лекс, поставив на стол чашку, из которой так и не отхлебнул, – у меня есть деньги, но я далеко не олигарх, со мной очень непросто жить, у меня отвратительный эгоистичный характер, но я всё равно прошу тебя остаться со мной, именно потому, что я конченый эгоист, я не могу об этом не попросить.
Марина тяжело вздохнула. Зачем он всё так усложняет?
– А дальше что? Месяц мы с тобой протусим в койке, потом ты уедешь, а я тихо повешусь от тоски?
– А дальше ты издашь свои сказки в Лондоне, и если тебе там понравится, то… – он развел руками, – я не шутил вчера.
– Ты больной на всю голову, – улыбнулась Марина, – ты знаешь меня двое суток и еще пару часов, ты даже не представляешь, какой геморрой ты просишь с тобой поселиться. Я не менее эгоистичная свинина, чем ты сам. Зачем тебе это?
– Я могу с тобой говорить. Какая бы ты свинина ни была, но я могу с тобой говорить откровенно. Мне это нужно, я устал быть один.
Марина потерла гудящие виски. Когда у нее успела так заболеть голова? Кончики пальцев мелко дрожали. Поверить в такой соблазнительный и очевидный бред или поступить благоразумно и после долгие годы об этом жалеть?
– Ладно, синяя борода, считай, заманил очередную жертву в свои коварные сети, – усмехнулась она, глядя на него задумчиво и бесцельно, – только учти, визу мне так просто никто не даст, у меня официальной работы нет, английский я знаю плохо, и поскольку мои родители на сегодняшний момент не считают, что не знать о каждом шаге своей тридцатилетней доченьки – это, в общем-то, нормально, на органы меня продать будет проблематично, хватятся меня очень быстро, – она встала и отвернулась, дабы скрыть совсем уж некстати подкатившие к глазам слезы.
Он подошел и обнял ее. Родные, привычные объятия, как же ей не хватало такой, казалось бы, сентиментальной ерунды…
– Визу сделать не проблема, английский выучить несложно, а на органы я тебя не продам, сам сварю и съем, – хохотнул он, целуя ее в висок. – Синяя борода был каннибалом, или я что-то путаю?
– Я точно не помню, – хлюпнула она в ответ, – первую визу дают на месяц, сразу визу на полгода сделать нельзя, врушка ты просто.
– Поспорим? Но торопиться нет смысла, через месяц я хочу всё закончить и уехать, да, но не в Лондон, а куда-нибудь, где тепло и светит солнце. Ноябрь-декабрь в Лондоне – это даже тяжелее, чем здесь, там редко идет снег и осень чувствуется еще острее.
– Мне нужно съездить домой, – вздохнула Марина, не пытаясь ни отстраниться, ни высвободиться из его объятий. – Если хочешь, поехали со мной, прокатишься по магазинам, познакомишься с моими предками, я обещала, что договорюсь с рабочими-плиточниками, толчок надо отремонтировать…
– Мне надо побриться и вообще в душ, – в тон ей проговорил Лекс, также не сделав ни одного движения для осуществления своего намерения.
– Доверишь мне разогреть макароны? – усмехнулась Марина. – Долго только не тяни резину…
Не прошло и часа, как Марина всё-таки
