залегание. Но ведь есть же места – и вы это сами видели! – где породы сжаты в весьма крутые складки. Есть изгибания и разломы слоев, пологие антиклинальные структуры. Более того, в трех обнажениях мы обнаружили в породах органогенный материал, нашли битуминозные глины. Налицо признаки нефтеносности! Прекрасные признаки!
– Ну, а как скоро… мы найдем тут нефть?
– К сожалению, не знаю… Поиски «черного золота» – да еще здесь, в труднодоступных районах Сибири! – дело тонкое и трудное… Но то, что тут есть большая нефть – я уверен! Надо как можно скорее начать геологическую разведку. Не мне вам говорить, Никанор Борисыч, что обком партии должен всячески помогать геологам в их нелегком деле…
На этом их разговор тогда закончился. Губкин уехал в Омск, а оттуда – в Москву.
Потом Тобольский еще дважды встречался с Иваном Михайловичем: в 1936-м и в 1937-м годах. Академик подарил Никанору Борисовичу свою книжку «Нефтяная геология», сделав на титульном листе дарственную надпись: «Моему единомышленнику и хорошему человеку Н. Б. Тобольскому. Когда будет найдена нефть в Западной Сибири, – отдайте книгу Вашему преемнику в обкоме партии. Удачи Вам!
И. М. Губкин.»
Двадцать первого апреля 1939 года Иван Михайлович умер. Эта горестная весть пришла из столицы, когда Никанор Борисович выступал перед рабочими и служащими Таежноградской мебельной фабрики. «Какая потеря! Какая потеря!» – бритвой полоснуло по сердцу… и сразу стало тоскливо. Тобольский взял отпуск за свой счет – не без труда, правда, еле уговорил начальство, – и в тот же день уехал в Москву, где присутствовал на похоронах Ивана Михайловича.
И глядя на лежащего в гробу Губкина, на его желто-белое лицо и заострившийся нос, на траурные венки, ордена на красных подушечках и застывших в скорбном молчании соратников академика, – Тобольский подумал:
«Мы должны найти нефть в Западной Сибири! Это будет лучшим памятником ему, его честной и бескомпромиссной жизни. Жизни геолога, ученого, гражданина…»
Вот все это и вспомнилось сейчас Тобольскому в Москве, в приемной заместителя Председателя Совета Министров РСФСР.
Кроме него в этой комнате сидели представитель Госстроя Князев, представитель Госплана Полосов, представитель министерства энергетики Корецкий и заместитель министра геологии Епихин. Всех их пригласили сюда по одному и тому же вопросу. И каждый из них имел собственную точку зрения по поводу того, строить или не строить электростанцию на Оби, каждый готов был защищать до конца организацию, которую здесь представлял. Коль стоят в техническом проекте подписи, отступать не пристало. Рубикон перейден…
Тобольский снова и снова пытался представить себе, что ждет его там, за широкой, оббитой черным дерматином дверью. Он понимал: нужно будет доказывать, бороться изо всех сил. Приводить цифры, примеры. Противников у него хватает, и все они поднаторели в таких вопросах. Хуже всего, что нет единства и в самом обкоме, мнения разделились: Щербак, например, за строительство ГЭС на Оби. Конечно, постановление
