туда и обратно занял около четырех месяцев – слишком далеко от ближайших поселений находился этот проклятый пантеон.
Итак, нагрузив яков сокровищами, мы двинулись в обратный путь, но, увы, на этом наши злоключения не кончились. Дело в том, что бригада спасателей состояла из местных разбойников, для которых не было ничего святого, поскольку простые набожные тибетцы больше смерти боялись осквернить святыню. Увидев такие немыслимые сокровища, эти лихие люди не смогли справиться с искушением и стали требовать гораздо большую долю, чем это было оговорено ранее. На одной из остановок между нами и тибетцами (которых было во много раз больше) вспыхнула ссора, и все мои друзья были перебиты, а я остался в живых, по-видимому, только потому, что разбойники очень торопились покинуть место преступления и приняли меня за мертвого, а я был только сильно оглушен ударом по голове. Но и здесь сатана спас мне жизнь. Придя в себя, я несколько дней шел один и, несомненно, погиб бы от голода и холода, поскольку до ближайшего селения было не меньше месяца пути, но меня подобрал караван, следовавший из Индии в Китай.
Так я потерял всех друзей и все сокровища, но сохранил то, ради чего снарядил экспедицию – кристалл Чантамини и «Волосы Ангела»…
Дальнейшее мое путешествие в Европу и Германию мало интересно по сравнению с тем, что я пережил в странствиях по Гималаям, – это была приятная прогулка… И вот я сижу в вютембергской гостинице, вижу ту, кого уже не помышлял встретить, и рассказываю свою историю, о которой не ведает ни одна душа.
Фауст закончил свой печальный рассказ и долго молчал, уставившись куда-то в окно. Молчала и Маргарита.
– Ты начал с детоубийства, а закончил людоедством… – дрожащим голосом наконец произнесла она.
– Я начал гораздо раньше, когда возжаждал власти, занялся черной магией, вызвал Мефистофеля и решил, что мне все дозволено, – криво усмехнулся Фауст. – Во всей моей сознательной жизни только в последние десять лет появился луч света, – это ты, мой ангел, мои мысли о тебе, и теперь, после всего того, что ты узнала, когда мы неминуемо должны расстаться, этот луч не угаснет до конца, я не позволю тьме окончательно поглотить его; теперь, как нельзя яснее, я понимаю: мою жизнь направляет страшная, потусторонняя воля, она уже поглотила большую часть моего существа, и присутствие рядом со мной равносильно контакту с больным чумой или проказой. Рано или поздно находящиеся поблизости тоже заразятся, и этого я не могу позволить: единственное существо на земле, которое я любил и люблю в этой жизни, – это ты, Марго!
Маргарита медленно покачала головой:
– Не обманывай себя, – произнесла она, пронзительно глядя в глаза Фауста, – это был бы самый легкий путь, и говорит в тебе сейчас не твое истинное, светлое «Я», которое заботится о ближнем, а то темное, поглощенное дьяволом, которое к тому же упивается
