Ладно, расскажу, что со мной случилось после того, как Балашова в дурдом забрали, и мы общаться перестали.
И Андрей поведал Вадику долгую историю, описанную в третьей книге первого романа. Рассказ затянулся, и Крюков, дабы поддержать оживленность беседы, вытащил из бара бутылку «Пшеничной», и Андрей, к своему удивлению не отказался от «продолжения банкета», хоть раньше никогда не пил в таких количествах. Алкоголь и задушевная беседа сняли напряжение с души нашего героя, и жизнь показалась ему вовсе еще не законченной в тридцать лет.
– Вот такая история, – заключил Андрей, чувствуя, что язык совсем заплетается. – Кстати, ты о Лиане ничего не слышал? Я ей звонил – очень уж мне хотелось парадокс выпадения событий разъяснить, но она куда-то съехала. Может какие слухи в наших сенситивных кругах ходили?
– Насколько я знаю, – сказал Вадик, – она куда-то в министерство, в большие начальники подалась, а целительство забросила. Правда, я с ней лично не знаком, это я так, краем уха слышал. Но, может, все и к лучшему, я бы к ней после подобной истории на пушечный выстрел не подошел…, ну, разве чтоб поквитаться….
– Да, Бог с ней, – сказал Андрей, – кого надо, Господь и так накажет. Может, и слава Богу, что не удалось с ней связаться. Не будем больше об этом.
– Да, – сказал Вадик после долгого молчания, – подобных историй от очевидца мне раньше слышать не приходилось. Выходит, из твоего прошлого для внешних наблюдателей выпал приличный кусок времени! Как этот Варфуша сказал? Энергия личного времени была преобразована в энергию, необходимую для возвращения этой девочке ее второй половинки? Ничего не слышал о таком! Кстати, а мы с тобой в этот период, по твоим воспоминаниям, не общались?
– Да, нет, не общались к сожалению. Я в тот период только с Лианой общался – собственно это я и хотел у нее выяснить. Но, как видно, не судьба. Ну как тебе моя история?
– Знаешь, Андрюха, – сказал Крюков заплетающимся голосом, – по пьянке это, наверное, не стоит обсуждать, давай лучше, на трезвую голову. Я, честно говоря, даже не знаю, что сказать, уж больно все фантастично…. Если бы я тебя не знал хорошо, решил, наверное, что твоя история, мягко говоря, придумана…. Кстати, ты чем на ближайшую перспективу заниматься собираешься?
– Понятия не имею, – развел руками Андрей, – я же тебе говорил, полная утрата ориентиров. По крайней мере в институте меня не восстановили, но, может, оно и к лучшему. Единственное, чем бы я с удовольствием занялся – это профессиональной литературной деятельностью. Но все мои вещи непечатные, я же читал тебе кое-что. Хотя… в больнице я познакомился с редактором одним, так он сказал, что многое теперь разрешено, и религиозно-мистические вещи вроде бы нынче печатают, и предлагал мне с моими стихами к нему в редакцию прийти. Но все равно, насколько я знаю, на поэтические гонорары, если ты не маститый и не член совписа, особенно не разгуляешься.
– Это
