к носу, и если моя душа одновременно является и твоей, то каким образом? Или я что-то путаю?
– Ты забыл об отражениях, мой друг, – криво усмехнулся Фауст. – Ты и я и многие другие – кусочки зеркала, разбросанные по разным мирам. Зеркало одно – отражений много. Ты во мне узнаешь себя, я в тебе тоже, но каждый из нас – самостоятельный осколок, и в чем-то наши судьбы схожи, в чем-то различны.
– В этом ты прав, – сказал Андрей, – я-то девушек не похищаю. Кстати, чем это ты ее накачал, что она у тебя висит мешком?
– Так, немного опиума, – улыбнулся Фауст. – О, конечно, – добавил он, видя, что Андрей что-то хочет сказать, – только энергии, эйдосы, здесь настоящий опиум не существует. Ты можешь обвинять меня в чем угодно, но я всего лишь следую сценарию, к которому ты имеешь некоторое отношение. Здесь никакой иной активной жизни быть не может.
– Вообще-то, – сказал Андрей, – я ничего подобного не сочинял, но подозреваю, чья это работа – а потом с больной головы на здоровую!
– А вспомни свой мысленный роман в 12—13 лет.
Андрей запнулся. Фауст действительно проявлял немалую осведомленность в том числе и в том, о чем, кроме Андрея, не знала ни одна живая душа – о своем мысленном романе и о странной любви к своим вымышленным героям Андрей не рассказывал даже маме. В этом Фауст был прав – согласно сюжетной линии, главную героиню постоянно похищали какие-то злые силы.
– Послушай, – сказал Андрей, – раз уж ты в курсе, хотя в это трудно поверить – неужели какие-то детские бредовые сочинительства могут таким образом воплощаться?! Но это же абсурд какой-то, мало ли детей занимается сочинительством – да по-моему почти все через это проходят, не говоря уж о том, что профессиональных писателей на белом свете тоже не мало. Так что, выходит все, что они понаписали, потом в астрале разыгрывается? Я это себе представить не могу: как все это может сочетаться и согласовываться, и главное, умещаться. Ведь люди сочиняли на протяжении всей своей истории существования!
– И не только люди, но и другие расы. – Загадочно поднял палец вверх Фауст. Все же его облик и речь не соответствовали стандартам злодея, занимающегося грабежами и похищениями принцесс.
– Но как это возможно?
– Миров-фантазий не так уж и много, их создают только те, кто имеет на это санкцию – и эта санкция дается свыше. Тебе она дана.
– Я это не первый раз слышу, – сказал Андрей, – но от этого ситуация мне ясней не становится. Почему именно мне такая честь?
– Эта честь оказана по праву рода.
– Опять какой-то род! Ну не знаю я в своем роду никаких выдающихся личностей! Наверняка по семейным преданиям это бы до меня дошло. Мама любила в нашей генеалогии копаться! Кроме прабабушки французской пианистки и прадеда – польского ксендза – ничего примечательного,
