там лаборатории и участвовала в каком-то эксперименте, а врачи, оказывается, после больницы категорически запретили родителям рассказывать о чем-то таком, чего она сама не помнит, чтобы не травмировать психику ребенка. Поэтому ее перевели в другую школу и тщательно оберегали от детей, которые ее знали раньше; к счастью таких было немного, Аня росла чрезвычайно замкнутым ребенком. Кто знает, не послушайся родители врачей, и расскажи ей все, глядишь, память о прежней жизни и восстановилась бы, а вместе с этим ушло бы и это изматывающее чувство, что она не только жила какой-то совершенно иной жизнью, но, что самое парадоксальное, продолжает ею жить своей второй, невидимой половинкой, но увидеть, ощутить этого не может. Словно происходит это за полупрозрачной ширмой, за которой мелькают какие-то неясные тени – то ближе, то дальше, но что там происходит в действительности – рассмотреть невозможно.
Итак, раздвоение психики… кажется, раздвоение психики – это один из признаков шизофрении… вот теперь и галлюцинации прибавились. По-видимому, стресс, связанный с уходом мамы, обострил старый процесс.
Хотя, к настоящему времени все вроде бы прошло, и она чувствует себя нормально… если, конечно нормальным можно назвать ватную от люминала голову и чувство – приглушенное все тем же люминалом глубокой тоски и оставленности. Впрочем, надо жить дальше, мама так и сказала перед смертью: Живи, дочка, вместо меня и пусть твоя жизнь сложится удачнее». Да, превратиться в шизофреничку – это вряд ли удачное выполнение маминого наказа!
Аня кое-как встала с постели, где она последние 9 дней проводила по 15—17 часов (благо уволилась с работы еще когда денно и нощно дежурила у маминого изголовья), глотала люминал, если бы было возможно, вообще бы не просыпалась. А в оставшиеся часы бодрствования драила каждый уголок квартиры, перемывала всю имеющуюся в доме посуду – с патологической тщательностью, до изнеможения, каждый день по новой. Этот метод, чтобы забыться, не впасть в ступор ей посоветовал мамин брат дядя Коля и первые три дня следил, чтобы она скрупулезно ему следовала. Лишь убедившись, что Аня втянулась в это отвлекающее занятие, он оставил ее в покое, поскольку не мог больше отпрашиваться с работы. Аня же, каждый день, оставаясь наедине с самой собою в осиротевшей двухкомнатной квартире, полученной папой незадолго до его скоропостижной смерти от инфаркта семь лет назад, принималась вновь и вновь перетирать старую посуду, годами не достававшуюся из шкафов, поскольку мама после смерти папы не собирала дома большого количества гостей. И так все девять дней, вплоть до сегодняшнего.
Кстати, что сейчас? Утро? День? Вечер? С этим люминалом совсем потеряла ориентир во времени. Нет, судя по свету за шторами, еще не вечер, хотя в середине ноября и 4 часа – уже вечер. Все, надо завязывать с люминалом, последнее время уже не проходит это противное послевкусие
