Демидов взглянул на воткнувшийся в плечо обычный стальной клинок, из-под которого вытекал тёмно-красный ручей.
«Вот так всегда, – отрешённо подумал Сашка, не своя глаз с расплывающегося по футболке пятна. – Или передо мной в магазине молоко разберут или действие чар раньше времени закончится. Интересно, а почему мне не больно? Ну ни чуточки не больно… Наверное шок, это точно по-нашему».
Он ещё успел улыбнуться кинувшемуся на помощь Арэту и с головой окунулся в накатившую тьму.
Голоса. Вокруг него были одни голоса, а он плавал во тьме и никак не мог достичь спасительного берега. И только голоса, звучащие глухо, как в забитом барахлом чулане, не давали уплыть в открытый океан мрака.
– Как такое могло случиться? Что ты молчишь, Эгор? Отвечай!
– Отстаньте от мальчишки, Орами. Какая теперь разница «как»? Что нам делать с ним? Он же вот-вот кровью истечёт!
– Только не вздумайте вытаскивать меч, кровотечение лишь усилится…
– … воспользоваться магией?
– Разве ты не знаешь, Ириди, что мы не можем наложить чары на наследника. По крайней мере те, которые могут его спасти…
– Вы уже послали за врачом?
– Послали, но он на Другой Половине. Очень уж давно здесь не нуждались в его помощи.
– Да, сделайте же что-нибудь!
– Что?! Я уже забыл, что делать с ранами, не пользуясь Силой.
– Нужно срочно сообщить его величеству, только он сможет…
– И кто осмелится? Кто пойдёт к королю с докладом о том, что его сын ранен на дуэли и находится при смерти? Ты, Орами?
– Я? Пойду и скажу, что меч в наследника вонзила рука моего сына?
– Но ведь Эгор не виноват! Просто чары по неизвестной причине…
– Пока вы тут препираетесь, может быть уже поздно! Или предпочитаете сообщить королю, что его сын мёртв?
– Мёртв?!!
Даже в полубреду Сашка сразу же узнал голос короля Ориса.
– Нет-нет-нет, ваше величество, – запричитал дрожащий голосок старика Ириди. – Он жив! Пока…
– Разойдитесь! Не мешайте мне!
Сашка почувствовал, как рука отца плотно легла ему на лоб, а вторая клещом вцепилась в раненное плечо, вызвав к жизни волну дёргающей боли. Услышав чей-то короткий стон, Демидов немного удивился: кому это может быть хуже, чем ему, но очень скоро понял, что стонет сам.
– Терпи, Саныч, терпи! – Орис говорил по-русски. – Только не засыпай, слышишь? Открой глаза!
Сашка честно попытался открыть глаза, но не смог. Ресницы будто «Моментом» склеили. Он сумел только улыбнуться краешком рта. «Вот ведь не повезло королю, – вяло думалось ему во тьме и боли. – Украл для себя наследника, а тот взял, да и помер. Вся политика «Оке» под выхлопную трубу». То, что «взял и помер» относиться именно к нему, Сашке, почему-то не вызывало в душе ничего, кроме лёгкого сожаления.
