по разведке отряда «Росомаха» собственной персоной пожаловал…
Шквал уставился на гостя и вдруг словно окаменел. Лицо было ему определенно знакомо. Да, точно, из-за гражданской одежды сразу и не заметил.
Нет, не может быть! Черт… Черт! Черт! Черт!!!
– Барс?! Ты?!!
Тот поднял глаза, и… И, кажется, не удивился.
– Женька? Привет! Вот не зря говорят, что мир тесен…
Шквал, побледнев, шагнул к нему.
– Ах, ты… Е… п… во все дырки тебя якорем! Я ж тебя прямо тут закопаю! – заорал Шквал.
– Полегче! А то ведь я и по морде могу дать, – подбираясь, как для схватки, бросил Барсуков, вставая.
– Шквал, ты чего творишь? Вы слышите, что он говорит? – Хищное лицо Капитана прямо позеленело. – Извинись перед человеком!
– И в самом деле…
– Да он такое говорит? Да я бы, я…
– Майор, – сказал Спрут, вглядываясь в Барсукова, – как это следует понимать?
– У нас с Евгением когда-то был конфликт по службе… – спокойно ответил Барсуков. – К нашему делу это не относится.
– Так что ж ты раньше не говорил, что твой дружок из «росомах», а, Шквал? – растерянно пробормотал Жук.
– Откуда мне было знать? – рявкнул тот. – Я этого… только сейчас увидел, первый раз за четыре года! Я и не знал, что у Крылова такой фрукт устроился! Да знаете, что я из-за него со службы вылетел! Он…
– Ша!! – громовым басом взревел Спрут. – Шквал, ты, никак, забыл наш закон: все прошлые дела остаются за Периметром?
Шквал осекся. И в самом деле, это было одним из неписаных законов сталкерского братства. Кем бы ты ни был до того, как попал в Зону, и какие бы терки ни были с коллегами прежде, но будь любезен, не вспоминай об этом. Если охота выяснить отношения за старое, то возвращайтесь на Большую землю и там уж решайте свои вопросы, как вам угодно. Но разборок по этому поводу в среде вольных бродяг не терпели. И вылет из группировки – самое меньшее, что светило нарушителю. Да что он им скажет, если даже его командир и наставник адмирал Корин тогда ему не поверил?
– Так что, будем извиняться? – осведомился Спрут. – Или станем упираться и делу мешать?
Это была особенность характера Спрута: если он что-то решил, то хоть лопни, а сделано будет. Мог колебаться, мог раздумывать над вопросом не один час или день. Но, решив, не отступал.
– Да… – тяжело вздохнул Шквал. – И в самом деле, это старые дела… Замнем…
Горло сжала невысказанная брань, а сердце – темное нехорошее предчувствие.
– Ладно. Я пойду, надо стволы еще разобрать и прочее добро. Работа же скоро как-никак…
– Женька, постой! – услышал он за спиной ненавистный голос уже метрах в десяти от дверей мастерской. И не обернулся. – Старший лейтенант Брагин!
Сплюнув, Шквал повернулся. Барсуков догнал его.
– Женя, я хочу сказать… – произнес он, приблизившись.
«На расстояние удара, однако, не подходит», –
