style="font-size:15px;"> Замужество.
На год. Только на год.
Придется жить в Эдинбурге на условиях Аласдера.
Нет. Даже от одной мысли об этом ей становилось не по себе, мысль угнетала. Казалось, она дает обет никогда больше не испытывать никаких чувств.
Нет, нет и нет.
Ей нужно время все обдумать, хотя этого и не будет. Аласдер наблюдал за ней, и она знала, что, если сейчас выйдет из кухни, не приняв решения, память об этом мужчине заставит ее убежать из замка. Физически он сильно напоминал Алана, только был сильнее и волосы чуть темнее.
Алан предал ее, использовал, манипулировал ею, но, до той ужасной последней ночи, никогда не пугал. А этот словно видел ее насквозь.
«Так что уезжай!» – говорила она себе. Было бы легче сделать это сразу, как стали известны условия завещания. Она могла бы пожить у Мэгги. Пока не найдет работу.
Работу в Данкерне? Тут ее нет.
Джинни обвела глазами огромную кухню, старую плиту, которую полюбила, двух собак. Это место было ее убежищем. Она так тщательно выстраивала его. Эйлин тоже любила кухню и передала любовь ей.
Она разбила бы сердце Эйлин, если бы та узнала, что Аласдер заставил ее уехать. И все из-за того, что у нее не хватает мужества.
А что, если?..
– Подумайте об этом до утра, – настаивал Аласдер. – Утром я уезжаю. Мне нужно знать о вашем решении к этому времени.
– Я приняла решение.
Он замер.
Она налила молока в муку и замесила тесто, ничего не замечая вокруг. Выложила его из миски и раскатала. Взяла форму и начала вырезать из теста круги. Словно кроме ровных круглых булочек ничто в мире ее не интересовало.
– Джинни.
Она покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. Слепила шарики, снова раскатала тесто, разложила булочки на противень и остановилась.
Стояла и смотрела на них. Эти ей тоже не понравились. Плохо подошли. Придется смириться.
Но она не сдастся. Она любила Эйлин. «Ладно, Эйлин, ты победила». Она заставила себя взглянуть на мужчину, стоявшего перед ней.
– Я сделаю это, если смогу остаться здесь, – с трудом выговорила она.
Он не понимал, куда она клонит, но деловое чутье подсказывало не торопиться, подождать, пока она не выскажет свои условия полностью.
Джинни смотрела на булочки, упершись руками в бока и склонив голову, словно в раздумье. Она думала о булочках. Не о нем.
«А у нее тонкая талия, – невольно подумал он, – для таких пышных форм». Под фартуком у нее был сшитый на заказ костюм, подчеркивавший ее стройность, а туго завязанный фартук еще больше обрисовывал фигуру. Она была пышной сверху и снизу. Гм. «Очень пышная», – признал он. Волосы собраны в пучок, из него выпало несколько прядей.
Одна щека испачкана в муке. Ему захотелось…
Гм, он не станет. Еще не сошел с ума. Это бизнес. Не разменивайся по мелочам.
Он с трудом расслабился и встал спиной к огню. Подвинулся ближе.
