живое существо из миллиарда. Он уже знал этот путь, помнил его. Сейчас вот вспомнил: только знания, только они одни были его светом, давали надежду. И вот теперь, во второй раз уже, спустя очень долгие годы они вновь спасли его.
Некоторое время после полученного удара Антон стоял неподвижно. Незнакомец же находился в нескольких шагах от него и, как казалось, слегка улыбаясь, с интересом разглядывал свою жертву. Но постепенно взгляд его стал как будто чуть мутнеть, потом делаться напряженным и словно бы колючим, и вдруг вспыхнул: невероятной, бешеной злобой. Он едва ли не с ужасом обнаружил, что его противник не погиб, не обратился в прах, и главное, не стал таким же, как и он сам: холодным, бездушным, злым. Что вся та беспредельная ненависть, которую он вложил в тот единственный и сокрушительный удар, не перешла тогда к Антону. Она, конечно, очень сильно травмировала его. Но при этом все же и не проникла в его душу, в самую глубину. А значит теперь он уже сам, что казалось и попросту невозможным, был слабее своего противника, мягче его. И такого не случалось еще никогда. Ему явно противостояла сила, которая, быть может, и не была такой же мощной. Но она, в отличие от его собственной, пусть и запредельной, но при этом и все же какой-то тупой, была, напротив, словно бы острой. С областью приложения почти равной простой геометрической точке. А оттого порождала воздействие не менее разрушительное. И это было воздействие алмазного резца на кремень. Тонкое, глубокое, болезненное. Что-то неведомое стало овладевать незнакомцем, темное, могущественное и, к его несчастью, совершенно ему не подконтрольное. Он уже не мог более владеть собой. Не в силах был. Последним, что он еще помнил, была земля, засыпанная сухими опавшими листьями, которая медленно уходила у него из-под ног.
Сам Антон в тот момент, ни живой ни мертвый, так же плавно поднялся в воздух. И им овладела некая сила, и тоже ему не подконтрольная. Но то была сила иная: яркая, светлая. Вот только свет этот был, хотя и абсолютно невесомым, но при этом и очень жестким, как сжатая пружина, острым, словно правда, и запредельно горячим. Даже само тело Антона в тот момент раскалилось так, что его одежда не то чтобы сначала почернела, а затем сгорела. Она словно бы в миллионную долю секунды истлела от безумно высокой температуры, после чего и распалась почти на отдельные атомы. Одежды на незнакомце так же не было. Но она напротив, стала сначала белой подобно снегу, а затем как тысячелетний тлен была унесена прочь и развеяна по ветру.
Двое противников, а точнее два ни живых ни мертвых тела, несколько секунд просто висели в воздухе неподвижно. Они оба уже не могли ничего ни видеть, ни чувствовать. Поскольку подчинялись силам внешним, хотя, возможно, и самым мощным изо всех существовавших во Вселенной. И как это ни странно, но в чем-то эти две противоположно-направленные силы были даже схожи друг с другом. Но вот только в чем? Ответ на этот вопрос мог бы дать, наверное, лишь тот, кто их
