душно; пространство кружится быстрее, чем раньше. Мне нужен воздух.
Но когда я пытаюсь выбраться из комнаты, Кент вырастает передо мной и загораживает проход.
– Что тут творится? – спрашивает он.
– Пожалуйста, дай мне пройти.
У меня нет настроения с кем-либо общаться, особенно с Кентом, облаченным в дурацкую рубашку на пуговицах.
– Она хоть раз тебя обидела?
Я скрещиваю руки на груди.
– Все понятно. Ты подружился с Психой. Я угадала?
Он щурится.
– Клевая кличка. Сама придумала или подруги подсказали?
– Уйди с дороги.
Мне удается протиснуться мимо него, но он хватает меня за плечо с вопросом:
– Почему?
Мы находимся так близко, что я чую запах мятных леденцов и вижу родинку в форме сердца под левым глазом, хотя все остальное размыто. Он смотрит на меня, будто отчаянно пытается что-то понять, и это хуже, намного хуже всего, что уже успело произойти, – хуже Джулиет с ее яростью и того, что меня может стошнить в любую секунду.
Я пытаюсь сбросить его руку с плеча.
– Да потому, что нельзя трогать всех подряд. Нельзя трогать меня. У меня есть парень.
– Потише. Я только пытаюсь…
– Отстань!
Мне удается стряхнуть его руку. Я понимаю, что веду себя слишком громко и вызывающе, как истеричка, но ничего не могу поделать.
– Что ты себе напридумывал? Я не стану с тобой встречаться. Не стала бы и через миллион лет. Так что прекрати меня преследовать. Странно, что я вообще помню, как тебя зовут.
Вылетая, слова словно душат меня: внезапно я начинаю задыхаться.
Кент пристально на меня сморит. Затем наклоняется еще ближе. На мгновение мне кажется, что он собирается меня поцеловать, и сердце замирает в груди.
Но он только шепчет мне на ухо:
– Я вижу тебя насквозь.
– Ты не знаешь меня. – Я отшатываюсь, дрожа. – Ты ничего обо мне не знаешь.
Как бы сдаваясь, он поднимает руки и отступает назад.
– Ты права. Не знаю.
Он отворачивается и что-то бормочет.
– Что ты говоришь?
Сердце колотится в груди так сильно, что вот-вот взорвется. Кент снова бросает на меня взгляд.
– Я говорю: «Слава богу».
Жалея, что надела шпильки Элли, я ковыляю прочь. Комната кружится, и мне приходится держаться за стойку перил.
– Твой парень внизу, блюет в раковину на кухне, – кричит вдогонку Кент.
Я показываю ему средний палец через плечо, не оборачиваясь и не проверяя, смотрит ли он, но почему-то мне кажется, что не смотрит.
Еще до того, как спуститься и выяснить, не соврал ли Кент, я понимаю, что сегодня не та самая ночь. Меня окатывает волна облегчения
