Не томите, рассказывайте…
─ Вечер. Премьера. Это был самый первый момент, когда я почувствовала зрителя. Какой это был восторг! Открывается занавес, я сижу на стуле, на авансцене. Зрительный зал полон! Дополнительные места для зрителей сооружены везде, где только можно ─ в проходах, между рядами. На этом спектакле была и та публика, которая посетила общественный просмотр. Я чувствую, что они не просто молчат… Они ─ мои. МОИ… Понимаете? И я могу делать с ними все, что захочу. И вот тогда в первый раз я почувствовала эту власть над зрительным залом. И мне вдруг стало так спокойно… И это самый важный театральный урок! И самое сладкое чувство на сцене! Сколько времени прошло… А я его до сих пор помню. Вот такая драматическая история моего дебюта… Но я заболтала вас. Варенька, приготовишь нам кофе? Белла, Беллочка, прошу в гостиную, моя милая.
Прежде чем прикоснуться к рычагу кресла, Аркадия Павловна взглянула на себя в зеркало. На нее смотрело немолодое, но ухоженное лицо ─ царственное, породистое. Разрез глаз безнадежно изменен неоднократными пластическими операциями. В них как будто под гнетом времени появилось что-то хищное, кошачье, рысье… Подчеркнутые лайнером и пастельными тенями, они проступали своей изумрудной прозрачностью, рождая ассоциацию с чем-то мистическим, колдовским.
Пока Белла ехала в лифте, проигрывая свой сегодняшний визит к Аркадии Фротте, в очередной раз думала, что ей повезло с такой клиенткой. С Аркадией Павловной было упоительно интересно и волнующе напряженно. И хотя она знала каждый квадратный сантиметр ее лица со своими особенностями, выбоинками, рытвинками судьбы, всякий раз волновалась, когда делала макияж. Угодить Аркадии Павловне было очень сложно. Белле потребовался не один месяц ежедневной работы с ней, чтобы привыкнуть и угадывать настроение своей трудной клиентки. Всякий раз, когда Аркадия Павловна придирчиво вглядывалась в зеркало, принимая ее работу, Белла замирала, потому что реакция могла быть самой неожиданной и не всегда напрямую зависела от результата работы. Она нежно относилась к Аркадии, несмотря на ее капризы и, что греха таить, свои обиды на звездную клиентку, никогда всерьез даже не думала передать ее кому-нибудь из коллег. Прощала все ─ за опыт, талант, ореол славы, за уроки бескомпромиссного профессионализма, за уроки жизни, которая та скупо, но все же преподносила своему стилисту… В общении само изящество, блеск остроумия ─ не всегда тонкого, но по-женски мудрого, ─ бездна знаний, кладезь историй. И все это на фоне идеальной благорасположенности к себе и скрытой неудовлетворенности окружающими. «Аркадия, конечно, конь с яйцами! Но какой бы вздорной она ни была, это ─ личность! И она по-своему благодарна мне…»
Небожительница…
Примадонна…
Актриса…
Глава 3
Аркадия Павловна не могла даже предположить, что ее так взволнует воспоминание о сценическом дебюте. «Да, драматическая история!»
