сделать, чтобы присмотреть за своими людьми. Он широко шагал, как будто совсем забыл о моем существовании, или наслаждался в молчании своей трубкой, а это уже было не просто молчание. Он шёл передо мной стремительной походкой, скрестив руки за спиной, и, если деревья, или облако, или мимолётные впечатления от окрестных пастбищ обращали его внимание, он сам себе цитировал стихи, произнося их громким, звучным голосом, очень выразительно, с искренним чувством и пониманием. Мы подошли к старому кедру, который в одиночестве стоял в конце дома.
– «Кедр раскинул прохладу темно-зелёных ветвей». Главное слово – ветви! Чудесный человек!
Я не знала, обращается он ко мне или нет, но я согласилась: «Чудесный», хотя я не знала, о ком речь. Но я устала от того, что меня не замечали, и от постоянного молчания.
Он резко повернулся.
– Ах, вы можете сказать только «чудесный». А почему, когда я услышал стихи Блеквуда, я за час прошагал семь миль до Мислтона (на лошадях тогда было не проехать) и заказал их? Ну, скажите-ка мне, какого цвета почки ясеня в марте?
«Он сумасшедший, – подумала я. – Как он похож на Дон Кихота».
– Какого они цвета, говорю я? – повторил он горячо.
– Я уверена, что не знаю, сэр, – сказала я, признавая своё невежество.
– Я уверен, что не знаете. Но знал ли я – старый дурак! – до тех пор, пока этот молодой человек не пришёл и не сказал мне: «Чёрные, как ясеневые почки в марте». Я всю свою жизнь прожил в деревне, и мне тем более стыдно было этого не знать. Чёрные: они блестящие чёрные, мисс. – И он снова зашагал, покачиваясь в такт мелодии рифм, которые были у него в голове.
Когда мы возвратились, никто не заставлял его, но он должен был прочесть нам стихи, о которых говорил, и мисс Пол поддержала его стремление. Думаю, для того, чтобы, как она шепнула мне, услышать его прекрасное чтение, которым она гордилась, но потом она говорила, что поддержала его желание потому, что у неё была сложная часть в вязании, и она хотела посчитать петли, не отвлекаясь на разговоры. Во всяком случае, он предполагал, что это будет приятно для мисс Матти, хотя она начала засыпать через пять минут после того, как он начал читать длинное стихотворение под названием «Локсли холл», и незаметно дремала до тех пор, пока он не закончил; наступившая тишина разбудила её, и она сказала, чувствуя, что от неё чего-то ждут, особенно мисс Пол:
– Какие славные стихи!
– Славные, мадам! Они прекрасные! Действительно прекрасные!
– О, да! Я имела в виду – прекрасные! – сказала она, испугавшись его неодобрения.
– Это так похоже на чудесные стихи доктора Джонсона, которые когда-то читала моя сестра, я забыла их название. Как они назывались, дорогая? – повернулась она ко мне.
– Какие вы имеете в виду, мэм? О чем они были?
– Я не помню, о чем они, я совершенно забыла, как они назывались,
