партии в преступлениях, воровстве, жизни за счет народа. Когда входил в Кремль, едва протиснулся к Спасским воротам. Сейчас людей вроде поубавилось, но агрессивности меньше не стало.
На метро доехал до «Правды» – надо было передать пакет в Минск. У них хорошая возможность для этого – вместе с матрицами завтрашнего номера газеты.
Осечка получилась уже на входе. Плюгавенький милиционерчик с птичьим личиком долго рассматривал удостоверение работника ЦК. Затем, скорчив мину, гнусаво произнес:
– Звоните. Пусть вам заказывают пропуск. Как всем.
И, довольный своей смелостью, отвернулся.
Позвонил Черняку, ответственному секретарю «Правды»:
– Не пущают.
– Пусть возьмет трубку постовой, – властно сказал Александр Викентьевич.
Я передал трубку сержанту. Он с неохотой взял ее, долго отбрыкивался, но в конце концов уступил. Вот так-то, товарищ полковник! Привыкли в ЦК с маршалами да разными там генералами общаться. А здесь начальником – сержант!
Разговор с Черняком был долгий. Обсуждали минувшие и текущие события. Он рассказал, что уже к концу дня девятнадцатого августа многие в редакции поняли, что ГКЧП проигрывает. Но и в следующих номерах продолжали публиковать его документы – они исправно поступали по каналам ТАСС с грифом «Литерная», то есть обязательные к публикации.
Ситуация для «Правды» сложилась крайне трудная. С одной стороны, она послушно печатала все документы ГКЧП и освещала противостояние в Москве с его позиций. С другой стороны, секретари ЦК КПСС Дзасохов, Лучинский, Калашников спешно собрали пресс-конференцию и дистанцировались от «путчистов», обвиненных российскими властями в «измене Родине». Выпуск «Правды» как пособницы ГКЧП был остановлен. Политбюро в панике разбежалось, генсек отрекся от партии. Специальным указом Ельцин арестовал счета КПСС, и «Правда» осталась без средств к существованию.
– Но газета не умрет. Никогда! – твердо заверил Черняк.
Мы еще порассуждали на эту тему. Наконец, когда я поднялся с кресла, он сказал, что место в «Правде» для меня найдется. У них произошли перерегистрация и внутренняя реорганизация, упразднены должности заместителей и введены руководители направлений. Одно из таких направлений – у Черняка. Несколько отделов, в составе которых двенадцать человек. Нужны люди, много вакансий.
– Место политобозревателя тебе обеспечено.
Я сердечно поблагодарил за память. Как-никак столько лет был куратором «Правды», когда-то это входило в мои обязанности заместителя заведующего сектором газет. Не забыли. Спасибо, ребята. Так и должны поступать порядочные люди.
– Может, мне к Селезневу зайти? – спросил я Черняка. – Или нашего разговора достаточно?
– Можешь зайти. Он человек хороший.
Геннадия Николаевича Селезнева я знаю с тех пор, когда он был главным редактором «Комсомольской правды», потом возглавлял
