практически никакая, всякий раз испытывал облегчение, провожая их взглядом.
Одна из улиц вывела меня к парку. Вот уж здесь-то очень могла бы быть – с подругами, или с малышом. Гуляющие встречались на каждом шагу. Слоняясь беспорядочно, как и прожилки тропинок и дорожек в этом изрядно вытоптанном мелкотравном парке, я всё ж таки обошёл все его уголки с аттракционами, кондитерскими лавчонками, с мило-неожиданной компанийкой всякой сказочной нечисти, застывшей корягами, искусно преображёнными фантазией умельца. Здесь, на полянке среди змеев-горынычей, леших, кикимор и прочих чудищ, у кустов подкарауливающих людское внимание, на одной из укромных скамеек решил отдохнуть. Недолго, впрочем, посидев, уже понуро, отяжелённо снова побрёл дальше, куда глаза глядят. И в парке её нет как нет, иссякла последняя надежда: «Нет, не встречу! не увижу! Всё!» – словно бы втолковывалось мне, чего не хватало сил понять. «Но ходить, ходить! А вдруг!» – приказывал я себе.
До последнего часа моего здесь – искать! Весь смысл моего пребывания здесь в этом. И я мотался опять по улицам, так я их возлюбил, скверам, проулкам. Набрёл на пустырь среди города, смотрю: огорожены фургоны с животными, очередь в кассу – передвижной зверинец. Вот ещё очень возможное место посетить ей с малышом. Зашёл, посмотрел вялых невзрачных зверей, не упуская следить за потоком посетителей. Да вновь та же мысль: «А разве она обязательно в это же время должна прийти? Дежурить до закрытия? Если б знать наверняка, что придёт… А может, уже и была…» Но ведь только на случай и уповаю, случай совпадения её и моего места во времени…
Пошёл дальше гулять. Уже мазали судорожные взгляды по троллейбусам, автобусам, выдохлась утренняя бодрость, и сам путь дневной искательский снова остудил голову тем же: дикая фантазия, нереально… Свет морило к сумеркам, подбиралось время. Словно побитый, вернулся я домой.
Вот и весь день, с утра ещё неведомый, а сейчас как на ладони. В нём ещё не успело стемнеть – но во мне погасла и слабенькая надежда, когда я вспомнил, стоя опять у окна, что это время как раз завтрашнего прощания. Завтра к вечеру – в Москву… (В одну из дивных минут того заката, стоя на носу парохода, я с первым толчком предчувствия поймал себя на такой же мысли: что завтра – Куйбышев. Но какая пропасть между тем «завтра» и нынешним! Теперь я должен буду вернуться ко всему тому, что было до неё, что кажется уже чем-то застыло-древним, отпавшим, чуждым)…Тольятти – странно, город, в который ушла она, я так и не узнал. Он остался в тайне её ухода. А этот, по которому хожу я, – это какой-то другой город… Да, видно, не вернуть. Что дано однажды – и не взято, – знать, вторично не даётся…
Вечер снисылает покой смирения, ничего-то больше не ждёшь – как уж сложилось, с тем и на ночь…
И вот, последний день в Тольятти. Утро ватно-пасмурное, соловое, но сухое. Но ещё утро! Съезжу, поброжу по парку, улицам… мало ли чего. Исчерпать и этот остаток времени. А под конец – к Речному. К Речному вокзалу неизменно так и тянуло все эти дни,
