оставалось Торвальду, – железной пряжкой расширять дырки, через которые проходили цепи.
Долгие месяцы плена ослабили даруджийца, так что ему приходилось часто отдыхать. Пряжка превратила его руки в кровавое месиво, но, раз взявшись за дело, человек не отступал. Карса измерял ход времени по ритмичному скрипу и хрусту, чувствуя, что каждая передышка становится дольше предыдущей, пока, наконец, дыхание Торвальда не подсказало, что даруджийца от изнеможения сморил сон. И единственным спутником теблора остался мерный плеск волн, накатывавшихся на плот.
Несмотря на доски под днищем телеги, вся конструкция продолжала погружаться, и Карса понял, что Торвальд не сумеет освободить его вовремя.
Никогда прежде урид не боялся смерти. Но теперь он знал, что Уругал и другие Лики в Скале оставят его душу, бросят на произвол голодной мести тысяч ужасных мертвецов. Знал, что вещий сон открыл ему исход истинный – и неминуемый. И неизъяснимый. Кто же натравил на него столь ужасных созданий? Неупокоенные теблоры, неупокоенные нижеземцы, воины и дети, целая армия трупов, и все – прикованы к нему. Почему?
Веди нас, предводитель.
Куда?
А теперь он утонет. Здесь, в неведомом месте, далеко от родной деревни. Все прежние притязания на славу, все его клятвы теперь насмехались над Карсой, шептали хором приглушённых скрипов, тихих стонов…
– Торвальд.
– А!.. что? Что случилось?
– Я услышал новые звуки…
Даруджиец сел, сморгнул подсохший ил с глаз. Огляделся.
– Храни нас Беру!
– Что видишь?
Взгляд Торвальда был прикован к чему-то за головой Карсы.
– Ну, что ж, похоже, тут всё-таки есть течения. Только кого из нас к кому прибило? Корабли, Карса. Десятка два или даже больше. Все дрейфуют, как мы. Никакого движения… пока что. Видно, тут разыгралось морское сражение. В котором враги метали друг в друга могучие заклятья…
Неразличимый ток развернул плот так, что Карса увидел справа от себя призрачную флотилию. Явно различались два типа судов. Около двух десятков тонких, низких челнов, выкрашенных в чёрный, но там, где столкновения с другими кораблями повредили обшивку, виднелся естественный красный цвет кедровой древесины, словно кровавые раны на бортах. Многие ладьи низко осели в воде, некоторые – погрузились по самую палубу. На одиноких мачтах поблёскивали в призрачном свете изорванные квадратные паруса – тоже чёрные. Остальные шесть кораблей были заметно больше: высокие борта, три мачты. Их построили из по-настоящему чёрной древесины – не крашеной, о чём свидетельствовали пробоины и дыры в обшивке округлых бортов. Ни одно из этих судов не сидело в воде ровно. Все накренились в ту или иную сторону. Два почти лежали на боку.
– Нужно забраться на парочку, – пробормотал Торвальд. – Найдём инструменты, может, даже оружие. Я доплыву вон до той ладьи. Палубу ещё не залило, и обломков там хватает.
Карса почувствовал колебания даруджийца:
– Что не так? Плыви.
– Я,
