(в столицу Пандавов), быстро доставь сюда по моему повелению царевича Юдхиштхиру. Явившись сюда вместе с братьями, пусть он посмотрит этот мой чудесный дворец собраний… И пусть в нём состоится дружеская игра в кости“». Старшинство Дхритараштры и неукоснительность исполнения его распоряжения подчёркнуты обращением к Юдхиштхире не как к царю, а как к царевичу.
Отметим загадочное поведение старшего Пандавы: аудитория уже достаточно знакома с «премудрым и самообузданным» сыном Кунти, не отступающим от нравственного закона, чтобы его внезапная приверженность азартной игре казалась по меньшей мере странной. Если же игра – необходимая часть ритуала, то поведение праведного царя получает объяснение. Юдхиштхира демонстрирует нежелание играть, Видура тревожится. О чём им беспокоиться, если царь Пандавов может ограничить свои ставки сундуком-другим с драгоценностями, стадом коров или парой деревень? Но вопрос о ставке даже не обсуждается: для всех участников действа очевидна ритуальная подоплёка игры, где ставкой может быть только царство.
Далее, когда Пандавы прибыли, и игра готова начаться, соперником Юдхиштхиры, как и можно ожидать, выступает Дурьйодхана, делающий ставку, но выставляющий в качестве своего заместителя-поединщика Шакуни (Мбх II, 53, 15): «Я предоставляю драгоценные камни и богатства… А играть за меня будет Шакуни, мой дядя по матери». Почему же вызвал Юдхиштхиру для игры не его поединщик Дурьйодхана, а старый царь? Возможно, как раз потому, что Дхритараштра выступает как глава рода Кауравов, а игра является необходимой частью ритуала раджасуя, важного для всего рода, и глава рода, естественно, оказывается распорядителем.
Кроме того, Юдхиштхира делает несколько процедурных замечаний перед самым началом игры. Во-первых, он осуждает игру в принципе и подчёркивает своё нежелание играть, давая понять, что играет не по своей воле. Во-вторых, старший Пандава призывает противника играть честно, но в ответ Шакуни, не стесняясь, открыто превозносит «многоумного» игрока, «сведущего в приёмах нечестной игры». Далее Юдхиштхира заявляет (Мбх II, 53, 16): «Игра, (ведомая) одним игроком взамен другого, представляется мне противной правилам». Но все замечания и предложения Юдхиштхиры остаются без внимания; очевидно, он не является равноправным участником игры и не может диктовать условия, чего следовало бы ожидать, если бы он был вызван на обычное состязание. В данном случае игра действительно является частью ритуала, которым распоряжается старший родич. Не составляет труда заметить, что Дхритараштра не просто распоряжается игрой, он делает это в интересах своего старшего сына и в ущерб интересам своих племянников. Царь готов не только отступить от справедливости, но и подвергнуть своих сыновей риску, если есть надежда, что Дурьйодхане повезёт (Мбх II, 51, 25): «Та распря… не будет меня огорчать, если судьба не будет неблагоприятна мне».
Обратим внимание на некоторые особенности формирования классического героического эпоса, представляющие
