запасов», что мы с удовольствием сделали. По мере употребления, в вагоне воцарилась атмосфера всеобщей дружбы и любви, поэтому неудивительно, что ближе к ночи отдельные сдружившиеся «члены делегации» завесили свой отсек простынями и «осуществляли таинство».
Компенсируя собственные материальные потери, ночью проводница на каждой остановке подсаживала всех желающих ехать в направлении Москвы, выборочно продавая билеты.
Утром, цитируя Аксенова: «пробуждение было лишено приятности». У меня на ногах и, напротив, у Борьки, сидело по мужику. На мой злобный вопрос: «Что за дела?», пожилой предъявил билеты и предельно вежливо объяснил, что проводница, продавая им плацкарту, предложила располагаться, где им будет удобно: «А то едут одни безбилетники, черти-кто!». После удачно завершившихся поисков наших билетов, обнаруженных в заднем кармане Андрюшкиных джинсов, и недоброго, с взаимными упрёками, разговора с проводницей «статус кво» был восстановлен.
Проводница безвозмездно, «то есть даром», выдала из загашника последнюю бутылку «белой», и мы немедленно раскатали «мировую» с мужиками. Отец провожал до Москвы сына-офицера после отпуска обратно на службу в Афганистан. Внеочередной отпуск сын Павел получил после двухмесячного пребывания в Подольском госпитале, где его успешно лечили от гепатита, подхваченного «за речкой». Двое суток отец с сыном безуспешно пытались сесть в любой проходящий мимо их полустанка поезд на Москву и, наконец, повезло. Врачи категорически запретили Павлу пить, и отец с удовольствием «отдувался» за обоих. Присутствовала ещё одна проблема по медицинской части: Павлу во избежание осложнений надо было питаться по часам и, желательно, диетическими продуктами, а за время ожидания они съели все домашние припасы на дорогу. У нас самих вопрос правильного питания не стоял, скорее, назревала тема «засухи». Ввиду перекрытого доступа в вагон-ресторан, оставалась одна надежда – на остановки.
Поезд шёл, не придерживаясь вывешенного около купе проводницы расписания, и города, где предполагались стоянки, мы пролетали из-за отставания от графика, а остановки в чистом поле нас не радовали. Когда, наконец, поезд замер на не упомянутом в расписании маленьком полустанке, проводница ничего вразумительного сказать не могла, но дверь вагона открыла. Молча посмотрев друг на друга, мы с Павлом рванули к видимому вдали станционному зданию. Я понёсся к начальнику станции, он к военкому. На бегу вглубь поселка к виднеющемуся «сельпо» мы обменялись информацией: никто ничего точно не знает, но вероятно минут 30 поезд здесь проторчит!
Уже стоя в магазине у кассы – я с тремя бутылками «сосудорасширяющего» и 3-х литровой банкой томатного сока, Павел с двумя батонами белого хлеба, тремя банками сайры в масле и одной – бычка в томате (всё, что было!), мы услышали ровный стук колес уходящего поезда.
Дамокловым
