один раз, только раскрыть глаза уже на том свете. Когда соседи по очереди в чистилище толкнут в бочину, чтобы не проспал своё приглашение в рай или в ад. В зыбком рассвете галлюцинации объёмны и красочны, а реальные объекты смутны и зыбки.
Но он с годами привык, потому эту стражу стоял лучше, чем даже первую. Тем более, что сидеть у костра с самострелом на коленях всё-таки легче, чем, стоя с автоматом навытяжку, до боли вглядываться в темень. Можно и чаю глотнуть, и покурить потихоньку.
Уловив краем глаза какое-то движение, Акела тихо развернул самострел.
– Борисыч, не пальни, свои, – послышался шёпот Андрея.
– А пароль «мушка» знаешь? – тут же шёпотом спросил он.
– А то, как же! – тихонько возмутился «оскорблённый» в лучших чувствах старый друг. – Что же я, за двадцать лет «мушку» наизусть не выучу?
– Тогда присаживайся, будешь меня от бдительности отвлекать.
Барс хмыкнул тихонько – Борисыч в своём репертуаре, снова пошёл травить. Уселся по-турецки рядом, задумчиво щуря на мерцающие угли светлые глаза.
– Борисыч, тебе некоторые вещи тут не кажутся странными?
– Ещё как кажутся. Табак без Колумба и, кстати, задолго до него.
– Чай не забудь.
– Нет, брат, чай как раз не из этой области.
– То есть как это? Чай к нам когда завезли, в смысле, в Россию?
Акела отрицательно помотал головой.
– Андрюша, этого самого китайско-индийского чая здесь ещё нет. Это же кипрейный чай, ты разве не понял?
– Это из иван-чая который? Вот те на! Здорово. А он, кстати, когда на Руси появился?
– Я не знаю. По-моему, он очень давно был. Как ты заметил, он ничем не хуже, если не лучше. Когда на Руси появился тот чай, к которому мы привыкли, кипрейный с ним конкурировал вполне успешно. Его производителей иностранные купцы, как обычно, «сожрали» с помощи интриг через наших чиновников. Ну, в общем, всё как обычно.
– Если здесь адаптируемся, можно им этот гешефт поломать.
– Не стоит, – Акела встал и, разминая затёкшие ноги, прошёлся взад-вперёд.
От промозглой утренней сырости становилось зябко. Он поворошил угли и подбросил в костёр хвороста, вспыхнувшие язычки пламени с треском принялись глодать свежую пищу.
– Это пуркуа?
– «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся».
– Опять не понял.
– Это товарищ Тютчев сказал, по-моему, дело сказал.
– Борисыч, про Тютчева я в курсе. Что ты этим хотел сказать?
– Погоди-ка, – Акела насторожился.
В серых сумерках рассвета ему почудилось какое-то движение. Словно в кустах промелькнуло что-то крупное, бесшумно двигаясь вокруг поляны. Такое бывает, когда добычу скрадывает медведь или другой крупный хищник. Это только несведущие люди свято уверены, что
