Арчибальдович, водочки бы мне… – выходит, корыстный: я тебе помог сплавить Бездомного – расплачивайся, пират!
Примерно то же самое, судя по говорящим фамилиям и именам, можно сказать и о беллетристе Бескудникове, поэте Двубратском, авторе батальных морских рассказов Настасье Лукинишне Непременовой (псевдоним «Штурман Жорж»), новеллисте Иерониме Поприхине, критике Абабкове, Глухареве-сценаристе, маленьком Денискине, Кванте, литераторе Желдыбине, поэтессе Тамаре Полумесяц, Жуколове-романисте, Чердакчи, красавице архитекторе Семейкиной-Галл, писателе Иоганне из Кронштадта, режиссере Вите Куфтике из Ростова, виднейших представителях поэтического подраздела МАССОЛИТа, то есть Павианове, Богохульском, Сладком, Шпичкине, Адельфине Буздяк и других. (Иные истолкователи романа пытаются найти его персонажам реальные прототипы. Скажем, тот же Сашка Рюхин – предположительно популярный в те годы поэт Александр Жаров или Владимир Маяковский. Но параллели такого рода не входят в мою интерпретаторскую задачу.) Никаких текстов автор не приводит, о бездарности литераторов говорят, повторяю, их имена и их поведение, например, всеобщая пьянка в грибоедовском ресторане и следующая за ней коллективная пляска под разудалый фокстрот «Аллилуйя». Руководит (руководил) всем этим единообразным сообществом «не композитор» Михаил Берлиоз, и пару слов о нем я еще скажу.
Если попристальней всмотреться в текст романа, становится понятно, кто именно там предстает подлинным носителем зла, его воплощением, адовым отродьем, сеятелем неразумного, недоброго, невечного. Это – писатели, поэты, критики, сценаристы, «штукари из Варьете», работники зрелищной комиссии и пр. Это они не давали хода мастеру, пытавшемуся донести откровение о Понтии Пилате до широкого советского читателя; это они, щелкоперы и бумагомараки, травили мастера, безымянного автора романа в романе, чудовищными по своей глупости, невежеству и подлости статьями; это они, литераторы, довели его до сумасшествия, выхолостили разум, опустошили душу, довели до смерти. Не государство, не милиция, не органы госбезопасности, не партийные организации (об этих советских институтах Булгаков не говорит худого слова), а графоманы-литераторы, шире – интеллигенция, естественно, гнилая, бесплодная, жадная, бессовестная, безбожная, основавшая, если верить роману, своего рода секту, государство в государстве (разделившегося в самом себе?) и пользующаяся в результате этого водораздела неслыханными благами. Таких писателишек, таких жалких и ничтожных людишек и не жалко вовсе. Поэтому над ними всячески глумится и издевается бесовская босота и примкнувшая к ней Маргарита, сокрушившая пару квартир в доме Драмлита.
О Коровьеве-Фаготе, коте Бегемоте, Азазелло, Гелле и Абадонне говорить отдельно от Воланда не имеет смысла. Эти персонажи – производные от князя тьмы, и воспринимать их следует как одно с ним целое. О нем же – речь впереди.
Перехожу
