style="font-size:15px;"> – Гляди, Маня!.. Мельницы! – говорит Соня.
Какие они прелестные и смешные! Из-за холма видны только верхние крылья. Они похожи на громадных сидящих улиток.
А может быть, были такие в допотопные времена? Когда разные гады царили в темном дремлющем мире, полном неосуществленных возможностей, на заре земной жизни?
Вот они вылезли и сидят, уставившись на мимо едущих людей. Их огромные черные усы отчетливо Рисуются на горизонте. Ах!.. Шевельнулись… Вертятся. Какие славные!
Вера Филипповна недели две прожила в Москве и теперь без умолку расспрашивает о видах на урожай. Говорят о жите, просе, гречихе. О коровах, о соседях… Она ахает и сокрушается.
Как это люди живут, не замечая разлитой кругов красоты? Не умея благоговейно молчать среди это зеленой беспредельной пустыни, где только жаворонки смеют звенеть там… высоко… Так высоко, что и не видно глазом.
– Курганы, – вдруг говорит Соня.
– Где? Где? – кричит Маня, во весь рост вставая в экипаже.
На горизонте далеко-далеко мреют очертания огромных курганов. Сторожевых ли? Могильных? Кто знает? Кто скажет? Волны истории катились через них, унося даже память о племенах Ревниво хранят! они тайны ушедших…
С бьющимся сердцем Маня глядит на горизонт.
Когда через час езды ландо приближается к курганам, девочки, взявшись за руки, бегут по пыльной дороге, усыпанной голубым цикорием.
Вдруг Маня останавливается.
Курган весь распахан.
– Не пойду! – говорит она, отдергивая руку. Не хочу!
– Почему?… Взберемся! Оттуда видно так далеко…
– Не хочу! Не хочу…
Слезы повисли на ресницах, когда она садится в экипаж. Вера Филипповна огорчается. В чем дело?
Как странно, что они с полуслова не понимаю ее!
– Здесь Игорь шел с своими полками… Зачем вспахали курган? Зачем?
Вера Филипповна улыбается.
– Милая девочка… Это оттого, что земли мало дорожат каждым клочком.
– Голоден мужик, панночка! – подхватываем Петро, оборачиваясь на козлах.
Маня молчит, отвернувшись. Эти простые слова не утешают ее.
– Неужели опять будет голод, Петро? – спрашивает Соня. – И как возмутительно, мама! Такой чернозем! Столько земли! У нас учат, что Малороссия – житница России…
– Эх, панночка! Да разве это наша земля? Все панское… Все Шенбока… А у нас столько семейств на Амур выселяются!.. И, Боже мой! В Крым молодежь бежит… Дома есть нечего… – Он выговаривает «исть».
Соня задумывается. Ее большие глаза перестают сиять.
– А что слыхать, Петро, о столовой в Колтовонщине? Действует еще?
– А как же, панночка! Эконом закрыть собирался… Шенбок не позволил… Дай ему Бог здоровья! Жалеет людей…
– Кто? – вдруг спрашивает
