малышу. И вдруг соседа больше нет.
Но что же это значит – НЕТ? Где он?
Помните, как мы, еще совсем маленькие, ночью, даже после очень веселого дня, получив предсонный поцелуй и оставшись одни в комнате, покрывались по́том при появлении мысли о смерти? С ней было никак не совладать.
Взрослея, мы вытесняем мысль о смерти в подсознание, мы не планируем смерть.
Даже когда нам девяносто – мы обсуждаем, как нам провести лето. Таким образом, страх смерти у малыша – это обязательная, но проходящая болезнь, наподобие других – обязательных, но проходящих детских болезней.
Вернемся к Моцарту
Однако может случиться (а в случае с Моцартом случилось), что память его исключительного, уникального детства не только сохранилась, но и острейшим образом сопутствовала Моцарту в течение всей его короткой жизни (вместе с детскими страхами).
И вся музыка Моцарта – это феноменальный отсвет его Детства. (Да и детства как состояния гениальности Человека вообще.)
Приведу несколько примеров.
Первый
Абсолютное большинство мелодий Моцарта двойственно. Одну и ту же мелодию можно воспринять как смех и слезы одновременно или поочередно в разные моменты слушания.
Эффект музыки Моцарта сродни эффекту леонардовской Джоконды, лицо которой постоянно меняет свое выражение в зависимости от освещения, времени года, настроения смотрящего.
О первой мелодии Сороковой симфонии Моцарта можно сказать, что мелодия эта имеет запах весны или привкус смерти; что она по-детски трогательна или обладает мудростью подведения жизненного итога. Но таких мелодий у Моцарта множество.
Объяснение этого эффекта моцартовской музыки лежит в структурах по ведения ребенка. И поэтому я хочу привести несколько примеров теснейшей связи музыки Моцарта и особенностей поведения маленького ребенка.
Второй
Представьте себе трехлетнего малыша, который играет со своим любимым медвежонком. Сколько взрослому нужно времени, чтобы безмятежно играющий малыш заплакал? Пять секунд!
Подойдите к ребенку, заберите у него игрушку и скажите, что больше малыш мишку никогда не увидит.
Откуда только взялись слезы, неужели они находились так близко? Малыш горько плачет.
Сколько теперь нужно времени, чтобы плачущий малыш опять начал улыбаться? Думаю, все те же пять секунд.
Верните игрушку, скажите, что вы пошутили, что мишка только на секунду спрятался. И добавьте, что вы купили для малыша и мишки санки и сейчас все вместе отправляетесь кататься на этих санках.
Радостный, улыбающийся малыш бежит в прихожую надевать ботиночки.
Но посмотрите в этот момент на малыша: на его улыбающемся лице – невысохшие слезы.
Вот это сочетание улыбки и слез и есть дух мелодий Моцарта.
У маленького ребенка смех и слезы всегда рядом.
Но этот мгновенный переход
