офицера, осмелившегося первым прощаться, не дожидаясь, пока его отпустят. Но, должно быть, Михаил счел генеральское «нет» за разрешение удалиться: он простился по-военному и ушел.
Молчаливо и мрачно смотрел граф ему вслед. Он все еще не мог освоиться с тем, что только что видел собственными глазами. Правда, ему в свое время доложили, что «парень-неудачник» сбежал от приемного отца и не вернулся обратно, должно быть, из боязни наказания. Граф не счел нужным разыскивать беглеца: если мальчишка исчез, тем лучше – тогда с ним кончено, а вместе с ним и с воспоминаниями о семейной трагедии, которая должна быть похоронена во что бы то ни стало. Правда, порой графом овладевали опасения, что беглец неожиданно вынырнет из позора и нищеты, чтобы использовать для шантажа родственную связь с ним лично, которую нельзя было отрицать. Но тогда он утешал себя следующим соображением: ведь когда отец этого Михаила попытался добиться чего-нибудь таким путем, с ним живо справились, значит, справятся и с сыном. Граф Михаил был не из тех людей, которые боятся призраков.
А теперь беглец и в самом деле вынырнул на поверхность, на ту же самую почву, где вращалась графская семья. Теперь это человек, самостоятельно, без чьей-либо помощи выбившийся наверх, и он осмелился отвергнуть протекцию, которую ему предложили – вынужденно и с отвращением, правда, но предложили. Теперь, похоже, он сам отрекается от родных своей матери!
Когда граф вернулся к обществу, на его челе все еще лежала грозовая туча. В этот момент в зале появилась также и графиня Герта с матерью, причем девушка сразу стала центральной фигурой общества. Все теснились к ней, все наперебой спешили осыпать ее комплиментами. Ганс Велау, словно комета, пронесся по залу, только чтобы приблизиться к ней, и даже мрачное лицо Штейнрюка прояснилось при виде красавицы-подопечной.
Только лейтенант Роденберг, казалось, не заметил появления девушки. Он остался стоять в стороне, терпеливо выслушивая какого-то старичка, державшего перед ним длинную речь о том, что лето было плохое, а осень великолепна. Но взор Михаила с той же пламенной жаждой тянулся к кружку, теснившемуся вокруг Герты, как незадолго перед тем – к розе на полу теплицы. Когда болтливый старичок наконец оставил его, Михаил вполголоса пробормотал:
– «Ты остаешься, как и прежде, глупым Михелем»… если бы я остался им!
Глава 8
Граф Михаил Штейнрюк пользовался в столице большим влиянием. В начале последнего похода он был назначен командующим войсками, доказал свои выдающиеся способности на этом поприще, и его голос стал решающим в военных делах.
Шесть лет тому назад генерал потерял единственного сына, который был причислен к посольству в Париже, и с тех пор сноха и внук жили у него в доме. Внук генерала по желанию, а вернее по приказанию деда, должен был поступить на военную службу, но, к великой радости родителей, дело до этого не дошло. Рауль, бывший и в самом деле хрупким мальчиком, стал прихварывать как раз в то время, когда решалась его жизненная карьера, и врачи единогласно объявили, что его организм не выдержит
