не из-за ужасных ран, а как отверженного. Офицеры, залечивающие настоящие ранения, плохо относились к ВЗ любого вида. На каждого солдата, намеренно покалечившего себя, приходились десятки молодых людей, выполнивших свой долг. Понятно, что вторые досадовали, когда первых отправляли домой.
Конечно, этот юноша, может быть, и вправду случайно подцепил болезнь, но находились больные женщины, которые продавали себя трусоватым солдатам, как билет домой.
– Чем вы его лечите? – спросил Ватсон у сестры.
– Вливания и втирание ртути, доктор.
– Ртути? Разве у вас нет сальварсана?
– Здесь нет.
– Я привез немного. Чей это пациент? Доктора Майлса?
– Майора Торранса.
Инъекции ртути были болезненным, а втирания – наложение ртутной мази – грязным и почти бесполезным делом, но новейшие средства плохо приживались среди врачей старой школы, к тому же с поставками, вероятно, были сложности.
На другой стороне палаты Майлс перешучивался с пациентом, у которого вместо ног остались два обрубка. Калека смеялся вместе с человеком, лишившим его ног. Майлс похлопал офицера по плечу и перешел к следующему. Ватсон чуточку позавидовал такому неподдельно свободному обращению. Его-то учили даже в мирной обстановке не фамильярничать с пациентами, держаться отстраненно, вдумчиво и профессионально. Ну что ж, Майлс приехал из другой страны. И принадлежал к другому поколению, а это, надо полагать, почти то же самое.
– А там что? – обратился он к Дженнингс, когда, осмотрев последнего пациента, заметил занавешенный дверной проем – створка, судя по перекрученным петлям в кладке стены, была широкой и толстой. Ее, вероятно, сорвали на дрова.
– В основном сержантский состав, – отозвалась сестра, менявшая повязку на кровоточащей культе молодого артиллериста.
– Можно?
– Конечно, майор. Я здесь заканчиваю. Скоро отправим вас домой, да, лейтенант Уолш?
Артиллерист улыбнулся, показав, что вместе с правой рукой лишился нескольких зубов. Ватсон с восхищением взглянул на сестру, которая хлопотами с постелью и потоком болтовни заставляла юношу хоть на минуту забыть, каким тот вернется на родину.
Стену покрывала серо-зеленая плесень, прижившаяся под протекшей сточной трубой. Трубу зачинили, но сама стена, относящаяся к кухне Большого Дома, выглядела безобразно. Сестра Спенс предложила побелить ее, а потом «пройтись кистью» по парнику.
– Я бы по ней прошлась! – буркнула миссис Грегсон, когда старшая сестра отошла. Она просила комбинезон, но сестра Спенс не одобряла на своем посту женщин в брюках. Она нашла для волонтерок два халата, в которых женщины стали похожи на шалтаев-болтаев. Санитары принесли два ведра воды и мешок известки, а сами ушли.
– Думаю, сперва надо отскрести эту зелень, – сказала мисс Пиппери.
– Зачем?
– Иначе известка плохо ляжет. Через две недели начнет шелушиться.
– А где мы будем через две недели? – спросила
