вам нужен проводник, так я к вашим услугам, – сказал он. – Иначе вы до Судного дня будете блуждать по здешним лесам и пугать поселян.
– Что он толкует? – забеспокоился Чертков.
– Толкует, что можем нанять его в проводники. Вот только куда ехать?
– В Польшу!
– В литовские земли, они, как я понимаю, близко, – тут Воин Афанасьевич перешел на немецкую речь. – Ты можешь проводить нас до ближайшего литовского города?
– Проводить несложно. Только мне кажется, что вам литовский городишко ни к чему. Вы ведь на самом деле в Варшаву пробираетесь, – спокойно ответил торговец. – Вы можете меня не опасаться, я в чужие дела нос не сую. Я только знаю, что вас ищут. А если заплатите, помогу выпутаться из передряги. Мне ведь все равно, что вы натворили. Человека убили, девицу опозорили – не мое дело, понимаете? А мое дело – взять с вас горсточку полновесных талеров. За ваши деньги я выведу вас сперва к Добельну, минуя Митаву, потом к Фраузебургу, оттуда к Дурбену и от Дурбена – к Либаве. На этих дорогах вас искать не станут – никому и в голову не придет, что вы едете в Либаву. Искать вас будут на дорогах, ведущих в Шавли и в Поневеж. Я буду добывать вам пропитание, так что вас в пути никто не увидит, а потом в Либавском порту посажу на судно и отправлю в польский Данциг. Ну так как же? Готовы ли вы платить?
Воин Афанасьевич от такого стремительного делового предложения просто ошалел. Он перевел речь торговца Черткову, но тот увидел лишь одну опасность:
– Это как же? Мы морем поплывем? Да ни за что на свете! Сбесился ты, Войнушка, что ли, морем плыть?!
Ордин-Нащокин-младший хоть на речных судах немного поплавал – на тех, что строили возле Царевиче-Дмитриева. Его батюшка мечтал закладывать на Двине и морские суда – устроил же герцог Якоб свои верфи на реке Виндаве, и эти верфи оказались верстах в трех от устья, и ничего – суда прекрасно входили и выходили, Двина же и шире, и глубже Виндавы. Воин Афанасьевич волей-неволей побывал и на легких быстроходных стругах, чья малая, менее сажени, осадка позволяла входить в любые реки и озера, и на галерах, которые были чуть поболее хорошего струга, имели осадку почти в сажень, но при этом в носовой части у них была надстройка, а под надстройкой – куршейная палуба, на которой можно было устанавливать орудия.
А Васька Чертков разве что на лодке через Москву-реку переправлялся, и то ему плавание казалось страх каким опасным, ну как лодка перевернется и пойдешь на корм рыбам.
Воин Афанасьевич задумался. Если не считать Васькиного ужаса, мысль была подходящая – и тот товар, что он вез за пазухой, лучше доставить покупателю поскорее, а не ждать, пока вконец протухнет, и не мыкаться по лесам, пока посланные курляндским герцогом люди не изловят перебежчиков и не доставят их в Царевиче-Дмитриев.
Товар же был – государевы письма с наставлениями царевиче-дмитриевскому воеводе. Обстоятельства складывались так, что война, похоже, близилась к концу, умение Ордина-Нащокина вести переговоры государь оценил в полной мере, и эти наставления
