style="font-size:15px;"> – Нет, декан. Задницы показывают бабуины, – разъяснил главный философ.
– Прошу прощения, не хочу вас разочаровывать, но полагаю, что речь идет о гиббонах, – вставил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
– Да нет, гиббоны – это которые визжат таким противным визгом. А задницы показывают бабуины.
– Лично мне библиотекарь никогда ничего не показывал, – процедил аркканцлер.
– Ха, он и не стал бы, дурак он, что ли? – донеслось с люстры. – Тут же доминирующий самец и все такое!
– Декан, спускайся сию минуту!
– Я тут слегка запутался, Наверн. Никак не могу отцепить один канделябр от балахона.
– Ха!
Ринсвинд потряс головой и заковылял прочь. Да уж, с тех пор как он был здесь в последний раз, произошло много перемен, а был он здесь очень давно, не припомнить даже когда…
Он не просил волнующей, полной приключений жизни. Что он действительно любил, так это скуку и однообразие. Проблема заключалась в том, что скука и однообразие имеют склонность взрываться прямо вам в лицо в самый неожиданный момент. Только покажется, что вот наконец ты обрел ее – скучную, однообразную жизнь, – как вдруг обнаруживаешь, что находишься в самом эпицентре того, что другие люди – беззаботные, ничего не понимающие людишки – называют приключением. Волею судеб Ринсвинду довелось посетить множество чужеземных стран и повстречать там массу экзотических и ярких личностей – впрочем, его знакомства никогда не длились слишком долго, поскольку обычно он бежал со всех ног, спасаясь от этих самых ярких личностей. Он был свидетелем сотворения мира и, следует отметить, сидел при этом не в партере, видел ад и жизнь после Смерти. Его захватывали в плен, сажали в темницы, спасали, теряли и оставляли одного на необитаемом острове. Иногда все это умудрялось уместиться в один день.
Приключение! Люди говорят о нем как о чем-то стоящем, между тем это всего-навсего смесь из плохого питания, постоянного недосыпания и абсолютно незнакомых людей, с необъяснимой настойчивостью пытающихся воткнуть в различные участки вашего тела всякие заостренные предметы.
В конце концов Ринсвинд пришел к выводу, что корень проблемы заключается в его карме. От нее-то он и страдает. Стоило возникнуть хотя бы самому смутному, мимолетному ощущению, что в недалеком будущем произойдет что-нибудь хорошее, как незамедлительно случалось что-то плохое. Оно случалось и случалось – случалось все то время, пока должно было происходить диаметрально противоположное. В итоге ему так и не довелось узнать, какое оно из себя – хорошее. Это как если бы вас перед самой едой постигло вдруг несварение желудка, причем несварение настолько жуткое, что вы и кусочка в рот взять не можете.
Где-то в этом мире, рассуждал Ринсвинд, должен быть другой человек, который находится на противоположной стороне качелей. Некто вроде его зеркального отражения, чья жизнь представляет собой цепочку прекрасных и приятных событий. И Ринсвинд не оставлял надежды однажды встретить этого типа, чтобы побеседовать с ним по душам.
