style="font-size:15px;"> – А чего вы к мужу моему пристали? Дался он вам… Говорю же: ни при чем! Дайте, в конце концов, бумагу, я все напишу…
Я дал ей чистый лист, ручку, и она стала писать. Удивительное дело, пока бумага не марана, она всего лишь бумага, но стоит на ней написать нужные слова – и это уже документ! От него людские судьбы зависят…
Закончив, она огляделась и с явным удивлением посмотрела на меня.
– Что это все значит?
– Что всё?
– А всё! Это не участок, а выставка какая-то! Прямо пансион благородных… ментов! Картинки у тебя здесь какие-то, чистота всюду, порядок… Непорядок!
– Я вас не понимаю!
– А чего тут понимать? Атмосфера здесь неподходящая, совсем неподходящая…
– А что вам не нравится? Живопись положительно влияет на человека, в частности, снижает уровень страха или беспокойства.
– Нет, несерьезно все это как-то… совсем несерьезно. А уровень страха не снижать, а повышать нужно… Без него никуда!
Она замолчала, достала из сумки сигареты и хотела закурить.
– Здесь не курят.
– Ну, говорю же – пансион! Курить здесь, видите ли, нельзя! Даже в самолетах пепельницы предусмотрены! Чего еще здесь нельзя? Наверное, ругаться матом? Угадала?
– Само собой разумеется.
– Вот ты… ты с кем работаешь? С кем дело имеешь? С профессорами, может, с академиками или с уголовниками да проходимцами всякими?.. Это милиция!
– И что, что милиция?
– А то, что бояться должны, тогда и уважать будут. Некоторые так только язык силы и понимают…
– Часто убеждение бывает действеннее, чем сила. А что касается уважения, то, для начала прекратите… тыкать.
– Нет, мне здесь и слова не дадут сказать!..
– Почему же – говорите.
– Вот это кто, например? – спросила она, меняя тему и тыкая пальцем в репродукцию, висящую на стене. С холста на женщину укоризненно взирал первый министр внутренних дел.
– Это Кочубей… – начал, было, я отвечать на вопрос, но она не дала досказать.
– Можешь не отвечать, это совершенно не важно. Сюда если и следовало чего повесить, так это… хорошую плеть.
– Что?
– То, что слышал: плеть. И каждый негодяй будет поглядывать на нее и все свои грешки в душе перебирать. Все вспомнит: и чего делал, и чего не делал…
– Здесь бывают разные люди. В человеке плохое и хорошее уживаются удивительным образом. Вот, например, вы…
– А что я?
– Я уверен, что в вас хорошего намного больше.
– Интересно, откуда такая уверенность? Ты меня знаешь всего ничего, а говоришь…
– Все плохое в людях привнесено обстоятельствами, извне, так сказать, и очень непрочно. А вот хорошее – это…
– А это кого казнят? – снова спросила она, разглядывая другую картину.
– Какая вам разница,
