необходима, и многое другое. Все предстояло создавать, осваивать и апробировать тем, кто были первыми энтузиастами этого нового направления помощи.
Вот и мне довелось внести свою лепту.
Все, чему нас учили вначале, казалось, годится для применения: теории хорошо описывали те проблемы и состояния, которые были у пациентов клиники, методики и техники вполне могли быть применены. Однако, как быстро выявилось, для получения должного терапевтического эффекта не хватало участия тех, кому он был бы нужен, – пациентов. Причин было несколько. Во-первых, сами пациенты совершенно не были заинтересованы (или, как говорят психологи, «мотивированы») к работе со своими психологическими проблемами, так как оказались в клинике сугубо по медицинским показаниям. Во-вторых, срок их пребывания в больнице составлял три-четыре недели. Запрос на помощь психолога от лечащих врачей поступал не сразу, поэтому на психологическую помощь времени оказывалось и того меньше. При этом амбулаторного обслуживания после выписки из стационара отделения больницы, а таковым являлась и наша служба, не осуществляли. Итак, ни о какой длительной и глубинной психодинамической терапии речи идти не могло. В-третьих, семьи пациентов вызывались только для редких бесед с лечащими врачами. Необходимость оказывать помощь семьям пациентов с соматическими заболеваниями в период их нахождения в больнице не признавалась как самими пациентами и их семьями, так и специалистами: врачами и администрацией клиники. Приглашение членов их семей на беседу с психологом вызывал недоумение у врачей и опасение у пациентов. Собрать же семью целиком, а тем более несколько раз, да еще регулярно в стенах больницы, не представлялось возможным вообще.
Пришлось разрабатывать собственный подход, учитывающий специфику клинического контекста как для пациентов, так и для специалиста.
Главным требованием для психолога как сотрудника клиники стало повысить результативность лечебного процесса пациента при ограниченном периоде времени нахождения его в стационаре.
Другим важным аспектом моего профессионального становления в этот период было начало педагогической деятельности. Наше обучение психологии проводилось практиками-энтузиастами, накопившими собственный опыт психотерапии и готовыми передавать его желающим овладеть этой специальностью. В стране зарождалась эпоха получения второго образования. И мы были одними из первых. Нас учили, больше рассказывая, меньше тренируя друг на друге и совсем мало показывая работу профессионалов с реальными клиентами. Практика собственного общения студентов с клиентами отсутствовала. Поэтому, устроившись на работу в клинику, я сразу поняла, что здесь можно проводить практику студентов-психологов, аналогично тому, как это происходит у врачей.
И опять мы столкнулись с теми же ограничениями и требованиями:
– пациенты не мотивированы на работу с психологом,
– главная
