ехал на неделю в Соловецкий Спасо-Преображенский ставропигиальный монастырь (настоятель монастыря – патриарх, его на месте, в монастыре представляет наместник, поэтому монастырь называется – ставропигиальный) с двумя своими дочерьми – Аней и Асей, одиннадцати и десяти лет. Я придумал эту поездку на Пасху, в апреле. К тому времени я уже более полугода не жил с ними, с их матерью, от которой я ушел к матери своей третьей дочери. Год был ужасный по напряжению, полный агрессии, злости, ненависти, обиды и гордыни, подлости, лжи и унижений. Год страдания детей – они пострадали от моей и нашей лжи более всего, и даже кроха, родившаяся два месяца назад, не миновала горнила страстей. Мне показалось, что у детей рушится картина мира, коррозия мытарств разъедает самое основание мира – божественное устройство. Мне показалось, что у них возникло ощущение, что им уже не на что опереться – нет в мире ничего надежного и постоянного. И жизнь, булькая от напряжения, вытекала из их сердец. И я приехал молиться в монастырь, известный своим строгим уставом. Я хотел показать детям, что божественный порядок нерушим, что он тверд и незыблем, что он вечен, что есть в этом мире постоянство и надежность, поскольку даже родители могут ошибаться. Бог – нет!
Дети очень устали. Спят непробудно. Почти сразу, как тронулся поезд, уснули. Уже давно день. Они все еще спят покойно и укромно. Чудовищное напряжение дает себя знать.
Теперь я знаю – я спас детей. И ничего теперь с ними сделать нельзя. Ибо я уже за пределами этого проклятия. Но как же трудно было выйти из этой бесовщины.
Укромная красота севера за окном. Тихая зелень и редкий дождь. Как разглядеть душу народа, который избрал своей родиной и духовной обителью Север?!
Этот путь и эта дорога – новая жизнь Ани и Аси, и сущая жизнь Веры. Эта жизнь не оставит их в разлуке друг от друга. Они будут вместе. Но это будет нелегко – открыть им будущий свет.
Новая жизнь – в новом созидании.
И еще я должен понять, как мне сохранить и уберечь мою жену.
Страна озер. Вода, зелень, камни, много фиолетовых цветов, синее северное небо – прекрасная дорога к небу.
Что людей столетия влекло сюда? Когда-то здесь и сюда и дорог не было. Они шли! Они шли и терпели лишения. Ради лишь одного – прорыва в небо.
Почему здесь?
Нет ответа.
Чайки в Карелии – необходимая часть пейзажа. Как куры и воробьи где-нибудь в Орле.
На карте Карелии огромное число населенных пунктов с надписью в скобках – (нежил.). Это – бывшие лагпункты. А сейчас – это просто белые ночи, точнее, уже пошедшее на убыль северное торжество белых ночей. Страна озер и близкого Бога. Ее освоили святые отцы, а потом зэки!
Приехали в город Кемь глубокой ночью. Светло, будто вечереет. Дополнительное время и силы для молитвы.
Переночевали в холодной и гулкой гостинице с видом на серые-серые дощатые, старые бараки на фоне огромных камней.
Позавтракав, отправились на подворье Соловецкого монастыря в поселке Рабочеостровский на берегу Белого моря. Подворье в бывшем клубе. Уже лет пять, как отдали монастырю.
Поселок находится на бывшем острове Попова. На острове работает более ста лет лесозавод, который всегда пилил доски для Англии. За сто лет в воду было свалено огромное количество опилок. Поэтому остров соединился с материком. Дома стоят на опилках, дорога к материку идет по опилкам. На самом краю острова, на берегу стоял пересыльный лагерь «Кемьлага», один из бараков до сих пор сохранился, а с моря даже кажется, что из тумана выглядывает решетчатая вышка и колючая проволока, подернутая ржавчиной.
На дворе моряна – мелкий моросящий дождь. Море спокойное.
Настоятель подворья – отец Антоний, с длинными и седыми, желтоватого оттенка волосами, рассыпанными по спине. Бывший строитель, «в прошлом маленький начальник», как он про себя говорит. Весел, общителен, жив. В состоянии – вечной радости жизни.
По словам Антония, в монахи сейчас идут только горожане. А в монастыре – жизнь деревенская и островная – потому трудно. Из ста новых послушников один остается. Нужно же 3–4 года, чтобы привыкнуть быть монахом. Монахи занимаются улучшением мысли. Наблюдают мысль. Чего нет в голове, того нет и в жизни. Нет машины в голове – нет и в жизни. А будешь писать, постарайся быть чутким, и поменьше восторженности.
Гулкое духовное эхо вызвали во мне слова: «Монахи наблюдают мысль».
Попрощались с отцом Антонием, благословились. Пошли на Соловки. Впереди радуга в полнеба. Нежные пастельные тона. Здесь веришь в то, что красота бывает только суровая. Красота возможна только суровая.
Катер монастырский «Николай Святитель». Зеленый корпус, над капитанской рубкой – икона Николая Чудотворца, на флагштоке
