style="font-size:15px;"> Трилиний – так звали командира – помедлил, а потом все-таки позволил себе подмигнуть; так, чтобы не видели стражники, замершие столбами за его стеной. Кассандра жарко зашептала: «Соглашайся, не пожалеешь!».
И Виктор Николаевич не устоял – в чужом теле он был готов на любые безумства. Ну, почти на любые. Процессию теперь возглавлял Трилиний. Кошкин, еще недавно предполагавший, что не сможет оторвать глаз от живой истории, которая вполне буднично проистекала вокруг, с изумлением понял, что ему совсем неинтересны проблемы медленно бредущего по улице босяка, и женщины, которая тащила огромный узел за плечами, и воинов, то и дело замирающих при виде кортежа царевны… Теперь его тоже чуть трясло от возбуждения, от предчувствия чего-то такого, что умело скрывала Кассандра.
Последнему обстоятельству Николаич был только рад – значит, и ему удалось скрыть некоторые мысли.
– В первую очередь не те, про Илиаду, – торопливо думал он, опять закрывшись в мыслях какой-то непроницаемой перегородкой, – в конце концов, Кассандра должна пережить гибель Трои. Ну, подумаешь – попользуется твоим… нашим общим телом один из Аяксов в храме Афины. Расслабишься, да еще и наслаждение получишь. А вот о том, кем, а точнее, каким я был в своем мире, какое место в нем занимал… Об этом я не расскажу никому – иначе сюда меня больше ни за что не пустят…
– Стоп! – остановил он себя в мыслях, – так это и мной попользуется эллин-победитель?! Не хочу!!!
«Сюда», как оказалось – это в огромный дворец разврата, который оглушил и Кошкина, и… нет! – Кассандра на этот неумолкаемый гул возбужденных голосов, каких-то пронзительных криков за полупрозрачными занавесками лишь возбужденно пискнула, и ринулась в… Кто бы ей дал?! Кошкин – чего греха таить – и сам был готов окунуться в пучину сладострастия, но не в женском же теле! Он представил, себе, как уже сейчас, не дожидаясь падения Илиона, вон тот громадный негр, только что звонко шлепнувший белокожую миниатюрную красотку по голой попке, наваливается на него, раздвигает мощной коленкой тщетно сводимые коленки и…
Внутри провокационно хихикнула Кассандра: «Что, понравился племянник Мемнона, эфиопского царя, убиенного Ахиллом?».
– Откуда тут эфиопы? – задал вопрос собственной памяти Виктор Николаевич; раньше ответила царевна:
– Спешили на помощь Трое… А может, наоборот – хотели присоединиться к победителям, пограбить развалины славного Илиона, добраться до его сокровищницы.
Тут женские руки непроизвольно поправили огромный и тяжелый (килограмма два – не меньше) медальон, знак принадлежности к царскому семейству, которому прежде всего и кланялись троянцы. Изображение лика какого-то из олимпийских богов на нем выгодно подчеркивали многочисленные каменья, цену которым в собственном мире Николаич даже страшился себе представить.
– В-общем, –
