когда для общегосударственных походов от каждой административно-территориальной единицы выставлялось определенное количество воинов, а прибрежные территории снаряжали корабли. Максимальное число судов могло составлять около 280, но, как свидетельствуют описания хроник, одновременно удавалось собрать только четверть флота. Обычное количество судов, участвовавших в таких предприятиях – 55–60, а число людей достигало 2500 человек [Mauno 2002, р. 85]. По мнению Е. Хорнборга и И.П. Шаскольского вторжения на Северо-Запад Руси проходили на 30–50 судах, по 20–40 человек [Hornborg 1944, s. 218; Шаскольский 1987, с. 32]. Такое количество людей предполагает использование средних плавсредств с количеством пар весел до 10–20. Для определения численности войск, участвовавших в походах, важно понимать, на каких судах они совершались.
В летописи и «Повести» суда, на которых шведы пришли в Неву в 1240 г., были названы кораблями. Изучение Новгородских (I–V) и Псковских (Ι-ΙΙΙ) летописей (до конца XV в.) показывает, что термин «корабль» упоминается в них 11 раз в период с 907 по 1475 г. В десяти ситуациях корабли используются в военных действиях и в одном случае – как пассажирское средство передвижения. Неоднократно в летописях корабль упоминается в одних и тех же сообщениях вместе с другими судами: лодья, насад, галея и каторга – и, таким образом, противопоставляется им. И только в единичном случае он отождествляется с другим типом судна – шнеком, когда в сообщении одни и те же суда называются попеременно то одним, то другим термином. Интересно, что в договорной грамоте Новгорода с Любеком и Готским берегом 1269 г. термину «корабль» в русском его варианте соответствуют названия coggen и schepe в немецком, тогда как местные суда, использовавшиеся для обслуживания внутренних торговых поездок, традиционно называются в документах лодьями. В данном случае термин «корабль», означавший большое парусное морское судно, противопоставляется «лодье» – малому парусно-гребному судну, применявшемуся для плавания как по рекам, так и по морям.
Обращает на себя внимание тот факт, что в псковских и новгородских документах термин «корабль» употребляется в основном для обозначения иноземных судов – византийских, фряжских и турецких на Черном море, а также шведских и немецких на Балтийском и связанных с ним внутренних бассейнах Северо-Запада. Исключение составляют упоминаемые в Новгородской V летописи походы русских князей на Царьград в 907, 944 и 1041 гг. Единственное обозначение термином «корабль» судна, совершавшего исключительно речное плавание, также содержится в Новгородской V летописи, в сюжете, связанном с убийством князя Глеба под Смоленском. Вероятно, упоминание здесь рассматриваемого термина следует объяснять его эпическим характером [Сорокин 1997, с. 48–51, 127–128]. Само по себе упоминание в походе на Неву в 1240 г. кораблей можно расценивать как подтверждение значительных размеров шведских судов.
Согласно русским летописям, шнека была основным скандинавским судном того времени, использовавшимся в военных походах. Шнеки упоминаются в новгородских и псковских летописях с 1142 по
