подолу женского платья и спущенным до колен штанам мужчины. Охотник застал йонейга в тот момент, когда их любовные игры уже завершились. Часовой натягивал на себя штаны, а женщина поднималась с лежавшего на траве плаща и поправляла одежду.
«Должно быть, этот мужчина совсем никчёмный любовник, – подумал Дигахали, – у женщины такое лицо, как будто наслаждение она не испытала. Любимому человеку так не улыбаются. Мыслями женщина сейчас очень далеко от этого места. Она думает совсем о другом мужчине. Её можно понять. Тот, кто проявил себя, как никудышный караульный, едва ли хорош в чём-нибудь ещё. Пока он развлекался с женщиной, мимо его поста мог пройти целый отряд. Следующий часовой имеет возможность просматривать это место, но тревогу не поднял, значит, не увидел исчезновения своего соседа. Излечить йонейга от беспечности способна только настоящая беда».
Не дожидаясь, когда часовой вернётся на пост, охотник спустился с дерева и продолжил двигаться прежним маршрутом. Попавшиеся на глаза следы конских копыт он изучил с особой тщательностью.
Однажды дежурившие на стенах замка наблюдатели доложили Манфреду о каком-то всаднике, замеченном на краю болота. К замку он проехать не пытался, но, судя по поведению, искал обходной путь через топь мимо основной дороги. Больше ничего вразумительного наблюдатели не сказали, поэтому старший попросил Дигахали разыскать таинственного всадника. Охотник поднялся на стену замка, чтобы узнать, в какой стороне его видели и был удивлён зоркости йонейга, сумевших на таком расстоянии разглядеть лошадь и человека.
Затем Дигахали отправился на край болота для изучения отпечатков копыт, но в тот день в окрестностях замка появилась войсковая часть, и принадлежавший ей табун лошадей уже проследовал на водопой в том же направлении. Дигахали вернулся ни с чем, а старший отправил в город письмо с требованием убрать военных подальше от болота. Войсковая часть сменила позицию, перестав водить своих лошадей на водопой в пределах видимости со стен замка. После этого наблюдатели всего один раз видели появление неопознанного всадника, но Манфред не придал этому большого значения, потому что заметили всадника только двое из пяти наблюдателей.
Отпечатки копыт оказались неглубокими, из чего Дигахали заключил, что лошадь не несла на спине человека. Скорее всего, животное было предоставлено само себе, и переходило с места на место в поисках корма, останавливаясь только там, где трава росла гуще и сочнее. Охотнику раньше приходилось видеть отпечатки разнообразных подков, и он был уверен, что эти подковы – армейского образца.
«Лошадь отбилась от табуна, – решил Дигахали. – Бестолковые йонейга до сих пор не могут её найти. Как у них, получается, ладить с лошадьми при таком скудном запасе знаний об их повадках?».
На всякий случай охотник прошёл вдоль отпечатков копыт в обратном направлении и заметил вдалеке
