она вздернула вверх подбородок.
– А с чего бы мне сердиться?
– Из-за того, что я предложил Матиасу распоряжаться домом, не посоветовавшись с тобой. Я бы раньше тебе рассказал… – Остаток извинений он проглотил, когда жена резко подняла вверх руку, призывая герцога молчать.
Она отвернулась, обхватила себя за талию, чтобы успокоиться, – этот жест задел герцога за живое.
– Мне следовало давно сжечь этот дом дотла.
Заслышав отчаяние в голосе мужа, Имоджин взглянула на него. Герцогиня села на диван. Скрестив руки на груди, она пальцами поглаживала предплечья.
– Ты двадцать четыре года назад уже мне это предлагал. Если помнишь, я тебе ответила отказом.
Тристан подошел к дивану, опустился перед женой на колени.
– Ты обиделась.
Она покачала головой, но глаза наполнились непрошеными слезами.
– Это просто дом. Всего лишь дом.
Обезоруженный герцог не знал, кого Имоджин пытается убедить.
– Я могу забрать свое предложение назад. Могу сказать ему, что уже сдал дом.
На лице герцогини появилась кривая улыбка.
– Ты очень редко сдаешь этот дом. Кроме того, он уже его осмотрел. Матиас сразу поймет, что ты его обманываешь, и станет задавать вопросы.
– У парня будут иные заботы, если он решится ослушаться, – мрачно пообещал он. Герцог злился на самого себя. Несмотря на все ее заверения, ему следовало понимать: сама мысль о том, что кто-то из их детей поселится в этом злосчастном особняке, наверняка ее расстроит. – Прости меня.
Он зарылся лицом в ее юбки и вздохнул, находя успокоение в ее запахе. Тристан от прикосновения жены закрыл глаза.
– Мне не за что тебя прощать, любимый. Мы уже обсуждали это много лет назад, когда стало очевидно, что Матиас стремится к независимости. Он все меньше времени проводит с нами, поэтому я понимаю… – Она задрожала.
Тристан поднял голову с ее колен, обхватил ладони.
– Это всего лишь дом. Неужели если мы оставим его пустовать годами, то сможем изменить прошлое?
В душе герцога бурлила застарелая ненависть.
– Нет. И тем не менее… никогда не поздно сжечь этот дом дотла.
С губ герцогини слетел то ли негромкий смех, то ли всхлип.
– Я тебе верю. Но мои чувства неизменны. Тот особняк перешел тебе по наследству от матери, и теперь ты отдаешь его нашему сыну. Кроме того, сжигать недвижимость только потому, что меня напугало сообщение Матиаса – слишком дорогое удовольствие.
Тристан обхватил ладонями лицо жены.
– Ты не просто испугалась, дорогая.
Имоджин не стала отрицать очевидное.
– Мы не можем, как в детстве, следить за каждым его шагом. Я боюсь, что… кто-то… сможет ему рассказать.
– Имоджин, это было двадцать четыре года назад. Нет причин ворошить прошлое.
Тристан
