несколько месяцев она отчаянно старалась не замечать, что он увядает, – так изящный портрет, слишком долго простояв на ярком солнце, теряет четкость и яркость. Когда он много лет назад проводил с ней собеседование, это был высокий мускулистый мужчина с шапкой темных волос на голове, синими глазами и голосом, как у Джеймса Мэйсона. Тогда ему можно было дать значительно меньше, чем шестьдесят восемь. Лора влюбилась и в мистера Пэдью, и в дом в тот самый момент, когда переступила порог этого дома. Любовь, которую она к нему испытывала, была вовсе не романтическим чувством, она скорее напоминала любовь ребенка к своему любимому дядюшке. Его мягкая сила, спокойствие, безупречная вежливость были теми качествами, которые она научилась ценить в мужчине, увы, слишком поздно. В его присутствии у нее всегда поднималось настроение, и благодаря ему она научилась ценить жизнь так, как никогда до этого не ценила. Он был так же утешительно-постоянным, как BBC Radio 4, Биг-Бен и «Земля надежды и славы»[5]. Но он всегда держал дистанцию. Всегда частичка его оставалась скрытой от всех, и у него явно был секрет, которым он ни с кем не делился. Лора была этому рада: близость, будь она физической или эмоциональной, не приносила ей ничего, кроме разочарования. Мистер Пэдью сначала был идеальным работодателем, а потом стал Энтони, ее близким другом. Но при этом между ними сохранялась определенная дистанция.
Что же касается Падуи, в нее она влюбилась, увидев салфетку для подноса.
Во время собеседования Энтони сделал ей чай. Его он принес в зимний сад. Чайник в стеганом чехле, кувшин с молоком, сахарница и щипцы, чашки с блюдцами, серебряные чайные ложки, чайное ситечко и стойка с пирожными. Салфетка была белее белого, окаймленная кружевом по краю. Именно салфетка сыграла определяющую роль. Несомненно, Падуя была домом, где такие вещи, как, например, белая салфетка на подносе, были атрибутами повседневной жизни, а сам мистер Пэдью был человеком, чья повседневная жизнь была пределом мечтаний Лоры.
Как только они поженились, Винс стал насмехаться над ней, когда она пыталась привнести подобные вещицы в их интерьер. Если ему когда-либо приходилось делать себе самому чай, использованный пакетик он оставлял на сливной полке раковины, сколько бы раз Лора ни делала ему замечание. Молоко и фруктовые соки он пил прямо из пакета, за обедом клал локти на стол, нож держал словно ручку и говорил с набитым ртом. Это вроде бы были мелочи, на которые Лора старалась не обращать внимания, но они все же раздражали ее. Годы их совместной жизни ожесточили Лору и уничтожили ее робкое стремление жить скоромной жизнью, подобной той, какую она наблюдала, бывая в гостях у школьных друзей. Со временем шутки Винса переросли в издевки и даже скатерть стала объектом насмешек. Так же, как и Лора.
Собеседование проходило в день ее тридцать первого дня рождения и оказалось на удивление коротким. Мистер Пэдью, прежде чем налить ей чаю, спросил, как она обычно его пьет. Они обменялись несколькими вопросами, после чего он предложил Лоре работу и она согласилась. Это был идеальный подарок для Лоры – зарождение надежды.
Свист чайника оборвал
Английская (иногда рассматривается как британская) патриотическая песня.
