облегчит мою боль и убедит меня в искренности намерений доктора, разве может это мне навредить? Если же я от этого снадобья упаду замертво – что ж! В любом случае рано или поздно смерть настигнет меня и так.
Я поворачиваюсь к алтарю, решив помолиться. В конце концов, сегодня и правда воскресенье, и это будет достойным выходом из положения – хоть я и не смогла пойти в церковь, ничто не мешает мне обратиться к Богу отсюда, из своих покоев. Каждый день я молюсь Ему, прошу спасти меня от безысходности. Я вдруг вздрагиваю от неожиданности и чуть не выпускаю пузырек из рук, сердце бьется, как птица, и знакомая боль опаляет мне грудь: перед алтарем преклонил колени тот самый серый монах, что преследовал меня в Камноре. Он почтительно склонил голову, его лицо полностью сокрыто под капюшоном, руки сложены в молитвенном жесте, а пальцы сжимают полированные деревянные четки, на которых раскачивается крест с распятым в бесконечной немой муке Иисусом Христом с терновым венцом на голове.
Я медленно – такое уж у меня сегодня настроение – подхожу к призрачному монаху, словно он хищный и опасный зверь, и осторожно опускаюсь на колени перед алтарем рядом с ним. От него веет холодом; несмотря на бесчисленные мои одежды, я чувствую себя так, будто бреду зимой по сугробам совсем нагая, потерянная для всего мира. Так что я просто соглашаюсь с тем, что он находится в моих покоях, и даже не пытаюсь кричать, прятаться или бежать от него прочь.
– Неужели я испила смерти? – впервые обращаюсь я к нему слабым, дрожащим голосом, напоминающим звуки лютни в руках взволнованного менестреля.
Я ставлю пузырек со снадобьем на алтарь, как подношение. Он сияет и переливается в свете свечей, будто в содержащемся в нем зелье, вопреки здравому смыслу, раскаленные угольки мерцают красными огоньками. Но монах не отвечает, он продолжает молиться, как будто не слышит или не хочет замечать женщину, преклонившую колени рядом с ним.
– Кем ты был при жизни? – спрашиваю я, но он по-прежнему даже не смотрит в мою сторону. – Как тебя звали? Боролся ли ты с плотскими желаниями, одолевающими каждого мужчину? Или же тебе нравилось жить в уединении монастыря? Сам ли ты решил избрать такой путь? Обрел ли покой? Был ли счастлив? Или тебе пришлось побороться за то, чтобы сдержать данную тобой клятву? Боролся ли ты с собой всю свою жизнь или же сразу смирился и доверился судьбе? Достиг ли ты успеха в жизни или потерпел неудачу, как я? Ведь не просто так ты, став духом, продолжаешь ходить по бренной земле. Это – твое наказание за тяжкий грех? Быть может, ты полюбил монахиню, или знатную даму, или молодую крестьянку и посеял свое семя в ее утробе? И вас поймали, когда вы пытались сбежать во Францию, чтобы начать там новую жизнь? Слуги рассказывают всякие безумные истории, даже не знаю, можно ли им верить… А может, ты сделал нечто настолько ужасное, настолько непростительное, что врата рая закрыты для тебя и дух твой обречен скитаться по земле вечно? И грех твой никогда
